Проклятие Че Гевары

Он шел быстро. Слишком быстро. Рейес, чернокожий гигант, который шёл сразу за проводником, то и дело окликом просил его остановиться, подождать, пока люди подтянутся. И белая рубаха замирала и терпеливо ожидала. Так Рохас сделал и на берегу Рио-Гранде, у кромки брода Йесо. Он повернулся к воде спиной, словно боялся глянуть в ровное мглисто-зеленое зеркало воды, скрывавшее под собой бездонную бездну. Крупная дрожь сотрясала всё внутри него, и он, чертыхаясь про себя, мысленно поторапливал эту «кучку прокаженных». По уговору, как только они подойдут к реке, он должен был удалиться. И теперь они невыносимо задерживали его. Его, спешащего к семье, к мирной, обеспеченной жизни на ранчо во Флориде…

Индейская цепочка, в которую растянулась группа из девяти человек, действительно, грозила вот-вот порваться. Отставание начиналось уже с Хоакина, шедшего следом. За ним – Мойсес Гевара, с застывшей маской мученика на лице и рукой, словно прилипшей к животу, который беспрестанно болел, словно из него торчит мачете, всаженный по самую рукоять. И так, звено за звеном, каждое из которых, казалось, сейчас может разомкнуться. Мачин Оед, Поло – Аполинар Акино, Вальтер Арансибия, Пако – Чавес Кастильо. Он намеревался удрать из отряда вместе с Чинголо и Эусебио, но трусость не позволила ему сделать даже этого. Но цепочка не разрывалась, словно сцепление обеспечивалось не физической силой и крепостью материала, а чем-то иным – залогом той встречи, что ждет их на том берегу…

Замыкали процессию Таня и Фредди Маймура. Таня-партизанка шла уже без чужой помощи. Месяцы, проведенные в джунглях, заставили осунуться её лицо, истощили тело. Но тяжелый рюкзак так и не смог изменить её статную осанку балерины, горделивый размах её женственных плеч, а рука, сжимавшая винтовку «М-1», истончившись от голода, стала лишь ещё нежней и белее.

Как всегда, Таня сумела привести себя в порядок перед маленьким зеркальцем, прикрепленным к ветке дерева.

«Это дисциплинирует», – приговаривала она, одну за другой выбирая прихваченные губами шпильки.

Теперь, на марше белокурые волосы Тани были аккуратно уложены и собраны в пучок. Зеленая кофточка и армейские брюки очень шли ей, лишь подчеркивая фигуру.

Это тут же по достоинству оценили солдаты из армейского батальона, засевшего в зарослях на том берегу Рио-Гранде. В прицелы своих «гарандов» и карабинов они детально ощупывали всю её – от волос до пяток, а лишь потом распределяли между собой взятых на мушку партизан согласно приказу капитана Варгаса Салинаса. Заросли на берегу с той стороны словно бы расступались, образуя прогалину, отчего всё пространство на подступах к броду хорошо просматривалось.

Крестьянин, одетый в белое (они так заранее договорились, чтобы солдаты издали видели «своего») о чем-то переговорил с негром, шедшим впереди, и поспешно повернул назад. Только он удалился, как негр, высоченный, широкоплечий, ступил в воду. За ним двинулись и остальные. Холодный озноб прошел по спине каждого, кто с суеверным страхом следил, как партизаны – один за другим – ступают на водную гладь брода Йесо. Ещё бы, ведь это они – вездесущие призраки, которых крестьяне прозвали «духами сельвы». А рядовые – почти все были из кампесинос…

В течение почти года партизаны наводили ужас на армейские батальоны. Вот и сейчас, когда всех их поделили между собой десятки прицелов, казалось, один неосторожный шорох, и они исчезнут, растворятся в спасительных зарослях.

Впередсмотрящий уже почти достиг середины реки, когда вся группа вошла в воду. Только тут солдаты убедились, какой он огромный и как черна его кожа. Внимательно, как ягуар, готовящийся к прыжку, он высматривал, прощупывал противоположный берег, и каждому из затаивших дыхание, намертво прижавшихся щекой к прикладу, сросшихся глазом с прицелом своей винтовки, показалось, что он смотрит прямо ему в глаза. Это был Браулио – добродушный и неутомимый гигант Исраэль Рейес. В левой руке он сжимал автомат, а в правой – мачете.

Вода подступала ему почти до пояса. Вода! Спасительная прохлада журчала вокруг, безвозвратно смывая с ног километры мучительных переходов, боль и усталость. Смывала страдание… Вода была так восхитительна, что Рейес не удержался, наклонившись, чтобы сделать несколько жадных глотков. Это и спасло его от первого шквала огня. Пули ударили отряду в лицо, как порыв огненного ветра.