Прощание славянки

Я протелефонировал об этой доброй вести во французское посольство, в министерство иностранных дел и в Царское — государю, а позже, в то же утро, присутствовал на торжественной мессе во французской католической церкви, как представитель союзницы Франции и России.

В посольстве меня дожидалось много цветочных подношений, присланных русскими всех рангов и состояний, как дань благодарности своему новому союзнику».

Так, на защиту Отечества поднялся весь народ, и лозунг «За Веру, Царя и Отечества!» был больше, нежели призыв, так как на самом деле прошел через многие русские сердца.

Патриотическое настроение в народе росло, как и ненависть к немцам.

Германский посол уехал из России.

Жена его, бывшая в хороших отношениях со многими русскими, оставила свои драгоценности в Эрмитаже.

Перед отъездом она в разговоре с одной из фрейлин двора произнесла пророческие слова:

— Бедный Государь! Он не подозревает, какой конец ожидает его…

Понятно, что она говорила не о большевиках, о существовании которых даже не подозревала.

Она была уверена, что Германия разгромит Россию, что затем начнется в России революция, во время которой погибнет Государь.

При этом она наивно надеялась, что во время революции Зимний Дворец и Эрмитаж не пострадают.

«В те наполненные всеобщей эйфорией дни, — вспоминал Г. Шавельский, — никто не думал о могуществе врага, о собственной неподготовленности и о тех бесчисленных жертвах, которых потребует от народа война.

Все — и молодые и старые, и легкомысленные и мудрые — неистово рвались в неизвестное и, как уже очень скоро стало ясно, страшное будущее, как будто только в потоках крови и страданий могли найти свое счастье.

Такое настроение не ослабевало в течение нескольких месяцев войны, пока события на фронте не показали истинное положение вещей».

Но все это будет потом, а пока народ славил царя и свою непобедимую, как ему тогда казалось, армию…

Точно такая же эйфория охватила и Германию.

Манифестации, смех, восторг…

Как заклинание, все повторяли слова кайзера:

— Теперь у нас нет никаких партий, а есть только немцы!

Никто даже не сомневался в том, что война закончится очень быстро и, конечно же, победой Германии.

Да и сам кайзер обещал солдатам, что они вернутся домой еще до того, как начнут «опадать листья с лип».

«Те чaсы, — вспоминaл Адольф Гитлер, — покaзaлись мне избaвлением от стрaдaний, омрaчивших мои молодые годы. Не стыжусь скaзaть, что я, охвaченный бурным восторгом, пaл нa колени и от всего сердцa возблaгодaрил небо зa то, что оно дaровaло мне счaстье жить в это сaмое время».

Будущий фюрер не лукавил.

Дa, он жил в последнее время сытой жизнью, но онa не рaдовaлa его.

Все эти пaрки, музеи и теaтры, которые он целыми днями копировaл с фотогрaфий, нaдоели ему. Но по большому счету дело было даже не в этом.

Он мечтaл о великой Гермaнии, об освобождении немцев от евреев, мaрксистов и прочих недочеловеков, но в то же время он никогда по-настоящему не чувствовaл себя чaстичкой той сaмой нaции, которую готовился спaсaть от богa Яхве и Мaрксa.

И вот теперь, когдa Гермaнию охвaтил невидaнный пaтриотический подъем, он с нескaзaнным восторгом почувствовaл, что войнa освободилa его от повседневного однообрaзия и бесцельного существовaния.

Остается только добавить, что так думали в то время многие немцы…

Глава II. Верховный Главнокомандующий и Ставка

Сразу же после объявления о начале войны, перед царем возникло множество задач, требующих немедленного разрешения.

Одной из главных задач являлось создание высшего органа управления действующей армией и флотом — Ставки во главе с Верховным главнокомандующим.

Наметился ряд кандидатур на этот высокий и ответственный пост: сам Николай II, военный министр В. А. Сухомлинов и великий князь Николай Николаевич.

«Государь еще до объявления войны, — вспоминал бывший военный министр А. Ф. Редигер, — говорил мне, что в случае новой войны он непременно будет сам командовать армиями».

К мысли о возложении на себя этих обязанностей царя подталкивали императрица Александра Федоровна и друг царской семьи «божий человек» Григорий Ефимович Распутин.

Они полагали, что передача поста Верховного главнокомандующего другому лицу нанесет ущерб самодержавной власти.

Когда стало ясно, что война неизбежна, царь объявил о своем решении встать во главе армии.

Начальником своего Штаба он назначил генерал-лейтенанта H. H. Янушкевича, занимавшего должность начальника Генерального Штаба, а генерал-квартирмейстером генерал-лейтенанта Ю. H. Данилова.

Напомним, что генерал-квартирмейстер не имел ни какого отношения к размещению войск, а возглавлял оперативное Управление.

Великому князю Николаю Николаевичу надлежало возглавить 6-ю армию, созданную для защиты Петрограда.

Для принятия окончательного решения о высшей военной власти Николай II 2 августа собрал в Петергофе Совет министров.

Председатель Совета министров И. Л. Горемыкин своим старческим, от волнения еще более дрожащим голосом убеждал государя в опасности оставления им столицы в столь трудный период жизни государства.