Прощание славянки

В то же самое время двухбатальонные полки в Финляндии качественно отличались от двухбатальонных полков в Закавказье и других регионах.

«Организация других родов войск, — признавал Главный штаб, — не менее, если не более, сложная, чем организация пехоты.

В артиллерии существуют бригады из 2, 3, 5, 6, 7, 8 и 9 батарей, отдельные артиллерийские дивизионы из 2 и 3 батарей и отдельные батареи.

Саперные батальоны содержатся в составе 3, 4, 5 и 6 рот».

Таким образом, необходимость практически полной реорганизации армии была совершенно очевидна.

«Армия была лишена многого для нее необходимого, — говорил о состоянии армии накануне войны помощник военного министра генерал А. А. Поливанов, отвечавший за ее материальное обеспечение, — причем необеспеченность ее проистекала не только от расхода, неизбежного на каждой войне, но и оттого, что она находилась в состоянии отсталости по снабжению ее средствами, созданными военной техникой.

Не хватало почти половины комплекта обмундирования и снаряжения, потребных для выхода в поле армии военного состава, не хватало винтовок, патронов, снарядов, обозов, шанцевого инструмента, госпитальных запасов; почти совсем не было некоторых средств борьбы, на необходимость которых указывал как опыт войны, так и пример соседних государств: не было гаубиц, пулеметов, горной артиллерии, полевой, тяжелой артиллерии, искровых телеграфов, автомобилей, т. е. таких средств, которые в настоящее время признаются необходимым элементом сильной армии, скажу коротко: накануне первой мировой войны наша армия была небоеспособной».

Что же касается вооружения, то начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Янушкевич так выразил свое отношение к этой проблеме.

«Еще ни одна наука, — говорил он, — не научила этому методу ведения войны: без патронов, без винтовок, без пушек».

Да, со временем острота кризиса вооружения была преодолена, и армия получила многое из того, в чем нуждалась в 1914–1915 годах.

Но в начале войны недостаток современного вооружения и, особенно, боеприпасов, сказывался.

Теперь, когда мы познакомились с общим и, надо заметить, довольно плачевным, состоянием русской армии, давайте посмотрим, что она собой представляла с точки зрения человеческого фактора.

Начнем с солдата.

Если сравнивать нижних воинских чинов времен Русско-японской войны, то солдат 1914 года не утратил прежних исконных качеств русского воина: мужества, самоотвержения, верности долгу, необыкновенной выносливости.

Более того, в солдатской массе теперь было гораздо больше грамотных, следовательно, более толковых, сметливых, способных разумнее выполнить нужный приказ или поручение.

Основу политического мировоззрения многомиллионной русской армии составляла формула «За Веру, Царя и Отечество».

Она была для армейских масс своего рода политическим обрядом, в котором выражались и их религиозность, и их политическое миросозерцание.

Сейчас сложно сказать, насколько русский солдат валадел нехитрой солдатской наукой, то есть, умел хорошо стрелять, быстро окапываться и колоть штыком.

Да это было не так важно. Война быстро учила этому несложному искусству, поскольку чаще всего от этого умения зависела сама жизнь.

Мы все преклоняемся перед героизмом и самоотверженностью русских солдат, но так и не можем объяснить, почему на каждого погибшего немецкого солдата приходилось несколько наших.

А вот это, как нам думается, зависело, в первую очередь, не от самих солдат, а от управления ими. А если проще, от их отцов-командиров.

Но имиенно здесь дела шли далеко не самым лучшим образом.

К началу XX века состояние офицерского корпуса русской армии было неудовлетворительным, и именно это стало одной из причин поражения России в войне с Японией.

Это проявилось в недостатке опыта у многих командиров корпусов и начальников дивизий, а также в отсутствии каких-либо возможностей для усовершенствования знаний старшего и высшего командного состава, начиная с командиров полков.

В результате они оставались с тем багажом, который был ими приобретен в молодости в юнкерских или военных училищах.

Все это сказалось в ходе военных действий в 1904–1905 годах.

Были ли сделаны надлежащие выводы из поражения в войне с Японией?

Скорее всего, нет, чем да. Вернее, выводы сделаны были, но положения кардинальным образом они не изменили.

В этой связи интересно познакомиться с воспоминаниями протопресвитера военного и морского духовенства отца Георгия Шавельского, который имел возможность составить мнение о состоянии русского воинства, поскольку по долгу службы часто бывал в действующей армии.

«Одною из моих главных обязанностей, — писал отец Григорий о своей должности, — было возможно частое посещение воинских и морских частей, не только для наблюдения на месте за деятельностью военного и морского духовенства, но и для общения с этими частями и для ознакомления с их состоянием и духовными нуждами.

С июня 1911 года по май 1914 года я посетил большинство воинских частей всех военных округов и много военных кораблей Балтийского, Черноморского и Тихоокеанского флотов.