Прощание славянки

В революционных событиях начала XX века офицерский корпус русской армии участия не принимал, сохраняя верность престолу. Лишь отдельные офицеры проявили сочувствие к революции 1905–1907 годов.

Более широкое распространение получили оппозиционные настроения, что нашло свое выражение в создании «Офицерского союза».

В связи с этим правительство стало вести наблюдение за политической благонадежностью офицеров.

В штабах военных округов была учреждена специальная должность начальника контрразведки, во главе которой стоял переодетый в штабную форму жандармский офицер.

Официально круг деятельности его определялся борьбой со шпионажем, но на самом деле он «фактически держал под подозрением и следил не только за всем штабом, но и за своими начальниками».

Ежегодно стали составляться «черные списки», в которые заносились «неблагонадежные» в политическом отношении офицеры.

Эти списки доводились до сведения командиров полков, и дальнейшее продвижение по службе попавших в них офицеров приостанавливалось.

Накануне первой мировой войны состав офицерского корпуса русской армии начал меняться.

Число дворян постепенно уменьшалось, а количество выходцев из буржуазных слоев общества в среде офицеров возрасло незначительно.

Зато заметно увеличилось, особенно среди обер-офицеров, число лиц, происходивших из бывших податных сословий (крестьяне, мещане).

Наблюдалось и известное омоложение состава офицерского корпуса, особенно его высшего звена. Несколько улучшилась постановка дела боевой подготовки командных кадров.

Но в целом к началу первой мировой войны состояние офицерского корпуса русской армии изменилось незначительно.

Как это ни печально, но за 10-летний период, прошедший после русско-японской войны, ни военное министерство, ни правительство не извлекли должных уроков из поражения на Дальнем Востоке в 1905 году.

«Офицерский корпус с половины 19 века, — писал в „Очерках русской смуты“ А. И. Деникин, — совершенно утратил свой сословно-кастовый характер».

Со времени введения общеобязательной воинской повинности и обнищания дворянства, военные училища широко распахнули свои двери для «разночинцев» и юношей, вышедших из народа, окончивших гражданские учебные заведения.

Таких в армии было большинство. Мобилизации, в свою очередь, влили в офицерский состав большое число лиц свободных профессий, принесших с собою новое миросозерцание.

Наконец, громадная убыль кадрового офицерства заставила командование поступиться требованиями военного воспитания и образования, введя широкое производство в офицеры солдат, как за боевые отличия, так и путем проведения их через школы прапорщиков с низким образовательным цензом.

Последние два обстоятельства, неизбежно присущие народным армиям, вызвали два явления: понизили боевую ценность офицерского корпуса и внесли некоторую дифференциацию в его политический облик, приблизив еще более к средней массе русской интеллигенции и демократии.

Но и кадровое офицерство постепенно изменяло свой облик.

Японская война, вскрывшая глубокие болезни, которыми страдала страна и армия, Государственная Дума и несколько более свободная после 1905 года печать сыграли особенно серьезную роль в политическом воспитании офицерства.

Мистическое обожание монарха начало постепенно меркнуть. Среди младшего генералитета и офицерства появлялось все больше людей, умевших различать идею монархизма от личностей, счастье родины — от формы правления.

Среди широких кругов офицерства явился анализ, критика, иногда суровое осуждение.

Появились слухи — и не совсем безосновательные — о тайных офицерских организациях. Правда, подобные организации, как чуждые всей структуре армии, не имели и не могли приобресть ни особого влияния, ни значения.

Тем не менее, они беспокоили военное министерство, и Сухомлинов, в 1908 или в 1909 году, секретно сообщал начальникам о необходимости принятия мер против тайного общества, образовавшегося из офицеров, недовольных медленным и бессистемным ходом реорганизации армии и желавших, якобы, насильственными мерами ускорить ее…

Настроения в офицерском корпусе, вызванные многообразными причинами, не прошли мимо сознания высшей военной власти.

В 1907 году вопросы об улучшении боевой подготовки армии и удовлетворении насущных ее потребностей, в том числе и офицерский вопрос, обсуждались в «Особой подготовительной комиссии при Совете государственной обороны», в которую входили, между прочим, такие крупные генералы старой школы, как Н. И. Иванов, Эверт, Мышлаевский, Газенкампф и другие.

Генерал Иванов говорил: «Упрекнуть наших офицеров в готовности умереть нельзя, но подготовка их, в общем, слаба, и в большинстве они недостаточно развиты; кроме того, наличный офицерский состав так мал, что наблюдается, как обычное явление, что на лицо в роте всего один ротный командир.

Старшие начальники мало руководят делом обучения; их роль сводится, по преимуществу, к контролю и критике. За последнее время приходится констатировать почти повальное бегство офицеров из строя, причем уходят, главным образом, лучшие и наиболее развитые офицеры…»