Прощание славянки

Как должен был работать этот самый министр в обстановке, когда только за последние три года Россия была на волосок от войны?

Ответ один: наизнос, не щадя ни себя ни сотрудников.

Что же касается шпионажа, то никаким агентом военный министр, конечно же, не был.

Другое дело, что выставление Сухомлинова именно в таком свете было выгодно определенным политическим кругам.

Руководитель германской разведки, полковник В. Николаи называл „дело“ Мясоедова и все сопряженное с ним „необъяснимым“, ибо „Мясоедов никогда не оказывал никаких услуг Германии“.

„Нашу осведомленность, — писал М. Ронге, — русские объясняли предательством высших офицеров, близко стоящих к царю и высшему армейскому командованию.

Они не догадывались, что мы читали их шифры. В общей сложности нам пришлось раскрыть около 16 русских шифров. Когда русские догадались, что их радиограммы их предают, они подумали, что мы купили их шифры“.

Радиоболтовня штабов, стоившая России 2-й армии Самсонова, практически продолжалась всю войну».

Так что ни о каком сотрудничестве военного министра с врагом не могло быть и речи.

Впрочем, армия старадал при Сухомлинове не только от отсуствия снарядов.

Приблизительно в то же самое время навалилась новая беда: на фронте не хватало винтовок, а у тех, у кого они были, не имелось патронов.

«Волосы дыбом при мысли, — писал из Ставки Сухомлинову генерал Янушкевич, — что по недостатку патронов и винтовок придется покориться Вильгельму. Много людей без сапог отмораживают ноги. Там, где перебиты офицеры, начались массовые сдачи в плен».

Однако вместо патронов и винтовок на фронт была отправлена жена Сухомлинова с «царскими подарками».

Более того, 900 тысяч мобилизованных идели в бараках и напрасно ждали отправки на фронт. Но отправлять их было не в чем, поскольку не было обмундирования.

В конце концов, всю эту огромную массу людей отправили на передовую в гражданской одежде, выдав каждому десятому по шинели.

Остается только добавить, что на германские пулеметы все это воинство шло с палками в руках.

Так кем же, как не предателем, являлся человек, которому по своей высокой должности надлежало решать все эти вопросы? А он их не решал.

Но, увы, Сухомлинов, как и многие другие высокопоставленные чиновники, никогда не служили России.

Расположение государя и пожинаемые ими блага на высоких должностях, были для них несоизмеримо дороже. И военный министр Сухомлинов был из их числа.

И Германии, хотел он того, или нет, Сухомлинов помогал, поскольку министром был никаким. И немцы должны были ему в ножки поклониться за его бездеятельность.

В этой связи хочется сказать и вот о чем.

Почему-то у нас слово «предатель» подразумевает только непосредственную связь с врагами Отечества.

Но не совсем понятно, почему таковым не является занимающий столь отвественный пост человек, который, плохо исполняя свою работу, так или иначе, но предает интересы своей страны.

Да еще в военное время.

И какое в данном случае значение имеет то, был ли он замечен в непосредственных сношениях с представителями противной стороны?

Главное: как он выполняет порученное ему дело. И если то, как он это самое дело делает, приносит стране только вред…

Сталин знал, что делать в таких случаях, и не только во время войны.

Рассказывая о деле Сухомлинова, нельзя не сказать и еще об одном высокопоставленном лице, которому армия была обязана нехваткой снарядов.

Как известно, русской артиллерией заведовал великий князь Сергей Михайлович, что само по себе уже вызывало недоумение.

Вся беда русской артиллерии заключалась в том, что российские заводы не были приспособлены для производства снарядов крупного калибра, и их надо было заказывать в Европе. А если быть совершенно точным: во Франции.

Само собой понятно, что на кону стояли очень большие деньги. А коль так, то кого волновала судьбу России?

«Ни одно франко-русское соглашение с 1891года по 1914 года, — пишет А. Широкорад в своей книге „Тайны русской артиллерии“, — не ограничивало русско-германское военное сотрудничество.

Однако Россия, получавшая от Круппа лучшие в мире артсистемы, с 1891 года начинает ориентироваться на Францию, позорно разбитую крупповскими пушками в 1870 году.

И дело тут не в соглашениях, а в личной инициативе генерал-фельдцейхмейстера великого князя Михаила Николаевича, проживавшего в Ницце, и генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича, тоже проводившего полжизни в Париже со своими многочисленными метрессами.

После 1895 года русская сухопутная артиллерия попала в полную зависимость от Франции. И дело не только в том, что Круппа заменила фирма Шнейдера, производившая менее качественные орудия.

Ни Крупп, ни германское правительство никогда не вмешивались в раздачу военных заказов русским заводам, а тем более в стратегию и тактику русской армии, справедливо считая это прерогативой русских властей.