Прощание славянки

Главным же, на наш взгляд, является не чье-то желание или глупость, а объективное развитие человеческого общества.

А если быть точнее, то определенная ступень его естественного развития, названная империализмом.

Иными словами, явление, не зависящее от сознания и уж, тем более, от желания или нежелания людей.

Более того, империализм является отнюдь не конечной формой человеческого развития, а очередной фазой его эволюции.

Болезнью, если хотите, роста.

Именно роста, поскольку человечество, как можно видеть сейчас, пока еще не остановилось в своем развитии и ищет дальнейшие пути, пусть и не самому светлому, но все же будущему.

Хотим мы того или нет, но идея всемирной империи проходит через всю историю и доходит до XX века, когда она теряет свой сакральный характер (Священная римская империя) и приобретает торгово-промышленную основу.

Англия явила собой первый могущественный образец нового империализма и без особой крови стала владычицей морей и океанов.

Да что там Англия!

Все великие державы стремились к расширению и вели империалистическую политику.

И это отнюдь не чья-то прихоть, а рок всякой великодержавности.

Таких великих держав в начале XX века, когда началась мировая война, было всего три — Англия, Россия и Германия.

Именно они могли претендовать на мировое господство.

И не надо быть семи пядей во лбу, дабы понять: никакое мирное сосуществование этих трех мировых империалистических воль было невозможно по определению.

И лучше всех об этом сказал великий русский писатель А. П. Чехов.

«Когда несколько учреждений одного характера, — писал Антон Павлович в своем письме А. Б. Тараховскому 26 ноября 1899 года, — помещаются под одной крышей, то одно из них должно поглотить другие».

Вот именно, поглотить!

Точнее не скажешь…

То же самое и здесь.

Три мировые империалистические державы, три империалистические воли, и неизбежные попытки одной воли подавить другие.

То есть то самое, что и попыталась сделать германская воля: подавить воли славянскую и саксонскую.

Именно поэтому кажутся наивными все рассуждения о том, что можно предотвратить движение по этому пути мировой борьбы и что можно видеть в этой самой борьбе не трагическую судьбу всего человечества, а злую волю (или глупость) тех или иных классов, императоров и правительств.

Мы можем ненавидеть многие неприглядные стороны империалистической политики, но не можем не признавать объективную неизбежность и объективный смысл империализма.

Но саму проблему империализма нельзя ставить на субъективно-моралистическую почву нашего сочувствия или несочувствия империалистической политике.

Да, империализм разделяет и порождает мировую войну, но он же объединяет человечество и так или иначе, но ведет его к единству.

Человечество идет к единству через борьбу, распрю и войну.

Это одна из неотвратимых тенденций исторического процесса.

Да что там империализм!

Якобы наполненное любовью ко всем ближним и дальним христианство породило множество войн.

И только потому, что провозгласивший на весь мир лозунг «не убий» сын Божий принес в этот самый мир, по его же собственным словам, не только этот самый мир, но меч!

Да, гуманитарный пацифизм всегда провозглашал замечательные нравственные истины, но совершенно не понимал тех запутанных путей, по которым двигалась историческая судьба человечества.

Конечно, звучит красиво, когда один блаженный говорит другому, что счастье невозможно, если за него заплачено хотя бы одной слезинкой ребенка.

Но это в литературе.

В жизни так не бывает.

Особенно в тех случаях, когда на карту поставлены судьбы мира.

Империализм, как бы ни были низменны его мотивы и дурны его приемы, так или иначе, выводит за грани замкнутого национального существования, он выводит за границы Европы в мировую ширь, за моря и океаны, объединяет Восток и Запад.

Более того, когда изучаешь, как Германия дошла до жизни такой, создается впечатление, что сама-то Германия, по большому счету, никогда не имела империалистического призвания и ее империализм есть лишь зазнавшийся свыше всякой меры национализм.

Многие историки и по сей день ставят в пример Бисмарка, который не только не хотел воевать, но и всячески предостерегал от войны с Россией.

«Никогда не идите с войной на Россию, — пророчески, как многим казалось, предупреждал своих преемников, — потому что на каждую вашу военную хитрость Россия ответит своей непредсказуемой глупостью».

Эта фраза железного канцлера стала знаменитой, и ею буквально упиваются многие изх тех, кто пишет о причинах мировой войны.

Но, увы, нежелание канцлера воевать объясняется отнюдь не миролюбием Бисмарка, а тем, что он, будучи величайшим государственным деятелем Германии, был лишен империалистического сознания, и вся его политика была политикой сугубо национальной.

По сути дела, он только еще строил то самое национальное государство, которое, прочно встав на ноги, сразу же задумалось о расширении.

Но если бы он жил в начале XX века, то, надо полагать, пел бы совсем иные песни.

По той простой причине, что империализм и национализм являют собой совершенно разные начала.