Прощание славянки

Человек осознает, что его формирование протекало до сих пор без его ведома и участия. С ранних лет он подвергался воздействию традиционных воспитания, образования, морали, религии и науки, но с какого-то момента начал ощущать это опекунство как бремя и личную несвободу.

Растет желание стать тем, кто он есть, скинуть маску, навязанную ему обществом.

«Я», вращавшееся вокруг объективных ценностей, хочет само стать центром и объективной ценностью. Удается это не каждому.

Накануне Первой мировой именем Ницше оправдывались территориальные и политические притязания Германии.

Многие восторгались принадлежностью немцев к разряду «сверхчеловеков».

«Одна из причин, — заявлял английский политик лорд Крамер, — вынудивших нас принять участие в войне, заключается в том, что мы должны защитить мир, прогресс и культуру, чтобы они не пали жертвой философии Ницше».

Звучит насколько красиво, настолько и лживо. И о том, как Англия «защищала» мир, мы уже подробно рассказывали выше.

Что же касается самого Ницше, то он оказался между двух огней.

Как и из Гегеля, из его сочинений брали то, что было удобно.

Так, выравнное из контекста знаменитое пожелание Ницше «толкнуть слабого» звучит как инструкция для вышибал.

А теперь давайте посмотрим, о каком «слабом» здесь идет речь.

«В человеке, — писал Ницше в своей знаменитой работе „По ту сторону добра и зла“, — тварь и творец соединены воедино: в человеке есть… глина, грязь, бессмыслица, хаос; но есть и творец, ваятель… — понимаете ли вы это противоречие?»

Ницшеанский сверхчеловек, таким образом, отнюдь не тот, которому «все позволено», а тот, кто в процессе внутренней борьбы сумел истребить в себе тварное начало и развить творческое.

Более того, Ницше отрицал агрессию, и человек, по его утверждению, мог нападать лишь на самого себя.

Иначе он вряд ли смог бы написать в книге «Рождение трагедии из духа музыки»: «Жизнь может быть оправдана только как эстетический феномен».

Немецкие империалисты, а потом и нацисты, сделавшие из Ницше своего идейного вдохновителя, работ его не читали.

Они взяли из его философии отдельные фразы, которые в отрыве от контектса, отвечали их целям.

Сам же Ницше в своих сочинениях нередко говорил такое, от чего у любого добропорядочного арийца волосы стали бы дыбом.

Рассуждая о знаменитом германском духе, он приходит к выводу, что «происхождение немецкого духа — из расстроенного кишечника».

Да и о самой Германии он был не столько высокго мнения, как это может показаться на первый взгляд.

«Куда бы ни простиралась Германия, — утверждал он, — она портит культуру».

Более того, его расхождение с Вагнером было во многом вызвано ярым антисемитизмом знаменитого композитора.

«Было бы, — считал он, — может быть, полезно и справедливо удалить из страны антисемитских крикунов».

«Бедный Вагнер! — издевался Ницше над исключительностью арийцев. — Куда он попал! Добро б еще он попал к свиньям! А то к немцам!»

Именно Ницше принадлежит и другая фраза, за которую Гитлер, надо полагать, отправил бы и его в печь.

«Одаренность славян, — писал Ницше, — казалась мне более высокой, чем одаренность немцев, я даже думал, что немцы вошли в ряд одаренных наций лишь благодаря сильной примеси славянской крови».

«Недочеловеками» Ницше славян не считал, как это ему пытался приписать Гитлер.

Так, лишенная своего сокровенного смысла философия Ницше была использована для нужд немецкой военной идеологии, для ее установки на полководца-диктатора, на применение любых разбойничьих средств, в захватнических войнах, немецкая реакционная философия послушно выполняла требование немецкого генерального штаба о том, чтобы наука была «вассалом военного управления».

Тем не менее, на положениях Фридриха Ницше о «великом германском сверхчеловеке и долге немецкой расы завоевать мир», выводов историков И. Шумахера, П. Шеферра-Бойхорста и других, немецкому народу было рекомендовано силой, восстановить «исторические права» Германии на территории европейских соседей и их колоний, создать собственную колониальную империю.

Так, прусский офицер и военный писатель, Карл фон Клаузевиц, считал, что государство, стремящееся сохранить реакционный режим и успешно осуществлять захваты, должно систематически воевать, проводить агрессивную колониальную политику.

Этим, по его мнению, оно будет «внушать страх и почтение», способствовать «росту воинственности в армии, а через нее и в народе…».

Германский империализм нуждался в наукообразных «обоснованиях» для борьбы за передел мира, которую он замышлял.

Одно из таких «обоснований» изложил в своих сочинениях географ Ф. Ратцель, основоположник геополитики, ставшей позднее краеугольным камнем идеологии гитлеризма.

Ратцель исходил из того, что особенности государства, его характер складывается не только из свойств данного народа, но и из особенностей занимаемого им пространства.

По Ратцелю, история государств и народов — эта история завоевания ими тех или иных территорий.