Прощание славянки

Сближение с Берлином продолжалось и после Севастополя, который, по меткому выражению известного историка русской армии А. А. Керсновского, «исцелил русскую внешнюю политику от мистицизма».

Священный союз канул в вечность, а основным впечатлением, вынесенным руководителями нашей внешней политики от столь печально развившегося конфликта с Европой в 1853–1856 годах, было чрезвычайное раздражение против неблагодарной Австрии.

Именно поэтому разгром Австрии в 1859 году нашими недавними противниками — французами — вызвал в России всеобщее ликование и злорадство.

Русское общество было всегда галлофильским, и, тем не менее, отношение к Франции в нашей внешней политике менялось.

Сыграло в этом процессе и польское восстание 1863 года, когда Западная Европа начала вмешиваться в русские дела.

1863 год знаменовал собой охлаждение к Франции и начало 44-летнего конфликта с Британской империей — упорной дипломатической борьбы, в которой Англии не удалось воспрепятствовать образованию русского Туркестана.

С Австрией отношения раз и навсегда испортились, с Францией они стали натянутыми, с Англией все время можно было ожидать разрыва.

Как того тогда и следовало ожидать, дружеские взоры петербурского кабинета обратились в Берлин — столицу нашего традиционного друга.

Традиционный друг этот не замедлил использовать в своих целях такой выгодный для него оборот дел.

Пруссакомания еще с гатчинских времен являлась незыблемой традицией наших руководящих кругов.

Александр II неуклонно следовал этому отцовскому и дедовскому обычаю.

В 1864 году он предложил своему дяде Вильгельму I объявить в союзе с Россией войну Австрии, Англии и Франции.

Посоветовавшись с Бисмарком, король, однако, отклонил это предложение. Бисмарк заявил, что в случае победы Россия «станет вершить судьбами всего мира и сядет на длинный конец рычага».

Прямодушный король так и отписал в Петербург.

С русской стороны дружба эта носила задушевный характер, Вильгельм I платил своему царственному племяннику тем же.

Вильгельм I получил орден святого Георгия IV степени за Барсюр-Об в 1814 году, и когда 26 ноября 1869 года праздновалось столетие ордена, Вильгельм оказался старейшим из георгиевских кавалеров.

На орденский праздник он командировал в Петербург своего брата принца Альбрехта и своего флигель-адъютанта полковника Вердера, награжденного за проезд в салон-вагоне от Вержболова до Петербурга Георгием IV степени наградой, которой не удостоились сотни доблестных, проливших свою кровь русских офицеров, кавказцев и севастопольцев.

Александр II, возложивший тогда на себя ленту I степени, пожаловал это высшее русское военное отличие и прусскому королю при трогательной телеграмме.

Вильгельм I немедленно ответил: «Глубоко тронутый, со слезами на глазах, обнимаю Вас, благодаря за честь, на которую не смел рассчитывать…

Осмелюсь просить Вас принять мой орден „Роиг 1е МегНе“. Армия моя будет гордиться, видя Вас носящим этот орден. Да хранит Вас Бог!»

Старый король был совершенно искренен.

«Нет, какова оказанная мне честь! — восклицал он в письме к брату Альбрехту. — Я счастлив в высшей степени, но совершенно потрясен.

От избытка чувств я едва не уронил листа, и слезы показались у меня при воспоминаниях».

А тем временем Бисмарк под надежным прикрытием союза с Россией приступил к осуществлению своего грандиозного замысла.

Победа Пруссии над Австрией в 1866 году приветствовалась у нас и правительством, и обществом.

В сферах радовались победам дяди царя и августейших шефов российских полков (вдобавок верных и неизменных друзей России и доблестных братьев по оружию при Лейпциге).

В обществе приветствовали победу прусского школьного учителя — победу демократической и просвещенной армии прусских солдат-граждан над реакционной и клерикальной аристократией Габсбургов.

В свою очередь, именно Россия помогла Бисмарку не только сокрушить Данию, Австрию и Францию, но и позволила ему создать Германскую империю.

Процессы, происходившие в центре Европы в XIX веке, вели к созданию вместо многочисленных германских государств единая немецкая держава.

Этому процессу противилась Франция, которая предпочитала видеть на своих границах слабые, полузависимые от нее католические земли Южной Германии, а не единое немецкое государство с центром в Берлине.

Чтобы не допустить подобного развития событий, Париж 19 июля 1870 года начал войну против Пруссии.

Франко-прусская война с первых же дней превратилась во франко-германскую, так как вокруг Пруссии, против ожидания Франции, сплотились все остальные немецкие государства.

В результате французские войска терпели одно поражение за другим и окончательно были разгромлены в битве при Седане 2 сентября 1870 года.

Придворный и официальный Петербург радостно встретил триумфальные победы пруссаков в 1870 году.

Эти победы воспринимались как реванш за Альму и Инкерман.

За Седан Мольтке была пожалована георгиевская звезда.

Белые крестики засияли в петлицах лихих командиров Гравелота и Сен-Прива, а то и на воротниках — у тех, кто уже получил эту высокую русскую боевую награду за Кениггрец и за Наход.