Прощание славянки

При этом два европейских соседа, Германия и Россия, как бы совместно отбирали у Британии господство над обоими океанами (Германия — над Атлантическим, Россия — над Тихим).

Третий путь предполагал восстановление „Союза трех императоров“, сближение германского и славянского элементов в Европе против англосаксов.

Четвертый путь — двинуться к теплым морям на турецком направлении, расширить свое влияние на Ближнем Востоке, действуя при этом по возможности совместно с Британией против России».

Кайзер Вильгельм II и его окружение пренебрегли первыми тремя дорогами.

Первый путь, с их точки зрения, «закрепощал» динамическую мощь Германии и предполагал своего рода «отречение» от мировой политики во вступившем в фазу империализма мире.

Все же первый путь в значительной мере преобладал в первые годы царствования Николая II и Вильгельма II.

На крестном пути в Цусиму русским капитанам эскадры Рождественского почудились японские корабли, и они начали стрельбу в английских рыбаков.

Царь униженно извинился и, к восторгу кайзера Вильгельма, предложил континентальную комбинацию в виде союза трех великих континентальных держав — России, Германии и Франции, «чтобы противостоять британскому и японскому высокомерию».

Кайзер быстро составил проект договора между Германией и Россией, к которому в будущем могла присоединиться Франция.

В финских шхерах, в Бьерке, в 1905 году, когда Россия переживала горечь поражений в Маньчжурии, Германия разорвала кольцо враждебного окружения. Русский и германский императоры пришли к соглашению о союзе.

Двенадцать лет спустя, в августе 1917 года, Временное правительство опубликовало текст этого договора.

Согласно важной статье первой, в случае, «если любое европейское государство нападет на одну из двух империй, союзные стороны окажут друг другу помощь всеми силами, наземными и морскими».

Но Россия шла на договор с условием если и не полнокровного участия в нем Франции, то с полным уведомлением ее.

Русский посол в Париже Нелидов изложил содержание договора в Бьерке французскому правительству, прося от премьер-министра Рувье положительного ответа.

В начале октября 1905 года Рувье ответил послу достаточно прямо: «Наш народ не согласится на установление тесных взаимоотношений с Германией».

Франция решительно отвергла идею трехстороннего франко-германо-российского сближения, и царь был вынужден дезавуировать предварительные договоренности.

Несогласие великой континентальной страны и главного союзника России вынудило царя Николая сообщить императору Вильгельму о невозможности реализации Бьеркского договора.

Второй путь сдерживал создателей мирового флота, сгруппировавшихся вокруг адмирала Тирпица.

Кайзер начал его реализацию, начав в начале века строительство океанского флота и поддерживая Россию против Японии.

Третий путь получал преобладание лишь спорадически и не имел постоянной линии.

В результате возобладал искаженный вариант четвертого пути: на Балканы Германия двинулась, опираясь не на Британию, а на стремящуюся укрепить германский элемент Австро-Венгрию.

Мощная идеология, которой хватило, чтобы вести на смерть германский народ в двух мировых войнах, покоилась на идее необходимости добиться для германского элемента господства в Европе:

«В штормах прошлого, — говорил популярный в Германии политический обозреватель Ф. Бернарди, — Германская империя претерпела отторжение от нее огромных территорий.

Германия сегодня в географическом смысле — это только торс старых владений императоров.

Большое число германских соотечественников оказалось инкорпорированным в другие государства или превратилось в независимую национальность, как голландцы, которые в свете своего языка и национальных обычаев не могут отрицать своего германского первородства.

У Германии украли ее естественные границы; даже исток и устье наиболее характерного германского потока, прославленного германского Рейна, оказались за пределами германской территории.

На восточных границах, там, где мощь современной германской империи росла в столетиях войн против славян, владения Германии ныне находятся под угрозой. Волны славянства все ожесточеннее бьются о берег германизма».

Таким образом, Бернарди не давал никаких шансов для мирного сближения «обижаемого» в Европе германства со славянским Востоком и франко-британским Западом.

Как это ни печально, но удивительное промышленное и научное развитие Германии в XIX и начале XX века породило не удовлетворение элиты германского народа, а сатанинскую гордость.

Германские идеологи первых полутора десятилетий XX века стали наибольшее внимание уделять главной силе, противящейся германскому диктату на континенте, тому, что они все более определяли как колоссальную угрозу на Востоке.

«Славяне, — писал один из них, — становятся огромной силой.

Большие территории, которые прежде были под германским влиянием, ныне снова подчиняются славянской власти и кажутся навсегда потерянными нами.

Нынешние русские балтийские провинции были прежде процветающими очагами германской культуры.