Читаем Путь к сути вещей: Как понять мир с помощью математики полностью

Именно это усилие воображения позволяет выбраться из ловушки языка и решать математические задачи. Эта деятельность лежит в основе Системы 3. Она подразумевает свободное стремление увидеть, без оговорок и полумер, с полным физическим вовлечением.

Если, читая слова «сумма целых чисел от 1 до 100», вы удовлетворитесь невнятным образом, возникшим в вашем уме, вы ничего не увидите.

Не позволяйте словам убаюкать вас, заставьте себя подумать, что эта сумма физически присутствует перед вами. Заставьте себя вообразить целые числа от 1 до 100 из плоти и крови, воплощенные в реальном мире и смирно выстроившиеся перед вами. Если вам удастся их увидеть и вы дадите себе время как следует понаблюдать за ними, вы найдете способ вычислить их сумму.

Чтобы дать себе шанс догадаться самим, можете сделать перерыв, прежде чем продолжать читать.

Видеть масштабно

В статье «О доказательстве и прогрессе в математике», уже процитированной в главе 6, Тёрстон дает внезапный совет – больше я такого не видел нигде – насчет размера математических объектов.

Представляя их у себя в голове, мы можем выбрать, видеть ли их «маленькими предметами у нас в руках», «конструкциями в человеческий рост» или же «конструкциями, которые поглощают нас и внутри которых мы можем перемещаться». С логической точки зрения это вроде бы не должно совершенно ни на что влиять. Но Тёрстон утверждает, что размер имеет решающее значение:

«Мы склонны эффективнее мыслить более масштабными образами, как будто наш мозг воспринимает более крупные вещи серьезнее и тратит на них больше ресурсов».

А что, если ошибка людей, убежденных, что у них нет никакой геометрической интуиции, просто-напросто в том, что они представляют себе слишком маленькие фигуры, на которых ничего не разглядеть?

В любом случае замечание Тёрстона отлично применимо к слонам: представьте маленького слоника, помещающегося у вас на ладони, а теперь – слона в натуральную величину, которому, похоже, неудобно и внимание которого вы совершенно не хотите привлечь, – это мобилизует ваши когнитивные ресурсы совершенно по-разному.

Ловушка языка – предельный вариант явления, описанного Тёрстоном. Выражение вроде «сумма целых чисел от 1 до 100» – это, по сути, удобный способ обозначить совершенно конкретный математический объект. Это выражение позволяет вам об объекте говорить, но это еще и способ от него избавиться, поместить на расстоянии, чтобы он вам больше не докучал.

Вы думаете, что видите эту сумму, но на самом деле вы ее не видите. Вы не чувствуете ее присутствия. Не принимаете ее всерьез.

Эту сумму можно написать и как 5050. Великое преимущество десятичной записи – в ее компактности. Неброская, практичная, ее легко произнести и легко написать. Недостаток такого мысленного представления – тот же, что и преимущество: число помещается на расстоянии, становится крошечным, почти невидимым.

Математическое равенство всегда заявляет, что две внешне различных записи на самом деле означают один и тот же объект. Если вы позволяете языку убаюкать вас и путаете слова с тем, что они обозначают, вы не оставляете себе шанса «увидеть» математические равенства.

Единственный способ этого добиться – выйти за пределы слов. Заменить «сумма целых чисел от 1 до 100» на «1 + 2 + 3 + … + 98 + 99 + 100» – отличный первый шаг. Возможно, у вас возникнет впечатление, что вы видите эту сумму более осязаемо, более конкретно. Но это все еще будет только иллюзия. На самом деле вам пока не хватает значительной части чисел – тех, что скрыты за многоточиями. Математические символы как слова – они принадлежат языку. Нужно выйти и за их пределы тоже.

Чтобы суметь увидеть эту сумму во всей ее целостности, без опущений и сокращений, принять ее всерьез и предоставить ей заслуженное место, нужно выбраться из ловушки языка и вообразить эту сумму физически присутствующей, в натуральную величину, прямо здесь, перед вами.

Прежде чем воображать всю сумму, начнем с одного числа, например 3. Представить число 3 присутствующим в физическом мире довольно просто: достаточно вообразить 3 предмета, как в начальной школе, когда детей просят мысленно взять 3 апельсина. Это детское отношение к числам и требование материального взаимодействия с абстрактным и есть правильное состояние сознания для занятий математикой. Видя 3 апельсина вместо и в качестве числа 3, вы начинаете выбираться из ловушки языка. Вы перестаете путать написание числа с его значением.

Целое число всегда чему-нибудь да равно.

Тем не менее не советую использовать апельсины, чтобы представить сумму целых чисел от 1 до 100: вас завалит кучей апельсинов, и упорядочить их будет непросто.

Лично я считаю, что гораздо проще вообразить этот расклад с кубиками. Я могу представить каждое число как башню из кубиков и поставить эти башни в ряд от 1 до 100.

Перейти на страницу:

Похожие книги

История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных
История математики. От счетных палочек до бессчетных вселенных

Эта книга, по словам самого автора, — «путешествие во времени от вавилонских "шестидесятников" до фракталов и размытой логики». Таких «от… и до…» в «Истории математики» много. От загадочных счетных палочек первобытных людей до первого «калькулятора» — абака. От древневавилонской системы счисления до первых практических карт. От древнегреческих астрономов до живописцев Средневековья. От иллюстрированных средневековых трактатов до «математического» сюрреализма двадцатого века…Но книга рассказывает не только об истории науки. Читатель узнает немало интересного о взлетах и падениях древних цивилизаций, о современной астрономии, об искусстве шифрования и уловках взломщиков кодов, о военной стратегии, навигации и, конечно же, о современном искусстве, непременно включающем в себя компьютерную графику и непостижимые фрактальные узоры.

Ричард Манкевич

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Математика / Научпоп / Образование и наука / Документальное
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Древний Египет
Древний Египет

Прикосновение к тайне, попытка разгадать неизведанное, увидеть и понять то, что не дано другим… Это всегда интересно, это захватывает дух и заставляет учащенно биться сердце. Особенно если тайна касается древнейшей цивилизации, коей и является Древний Египет. Откуда египтяне черпали свои поразительные знания и умения, некоторые из которых даже сейчас остаются недоступными? Как и зачем они строили свои знаменитые пирамиды? Что таит в себе таинственная полуулыбка Большого сфинкса и неужели наш мир обречен на гибель, если его загадка будет разгадана? Действительно ли всех, кто посягнул на тайну пирамиды Тутанхамона, будет преследовать неумолимое «проклятие фараонов»? Об этих и других знаменитых тайнах и загадках древнеегипетской цивилизации, о версиях, предположениях и реальных фактах, читатель узнает из этой книги.

Борис Александрович Тураев , Борис Георгиевич Деревенский , Елена Качур , Мария Павловна Згурская , Энтони Холмс

Культурология / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Детская познавательная и развивающая литература / Словари, справочники / Образование и наука / Словари и Энциклопедии