Путешествие на «Кон-Тики»

Я весь похолодел от страха. Что из того, что я удержался! Стоило потерять здесь, на финише, хотя бы одного человека, и моя собственная судьба теряла всякое значение. А между тем я видел пока что только одного из моих товарищей... В тy же минуту из-за края плота показалась скорченная фигура Торстейна. Цепляясь, словно обезьяна, за ванты, он ухитрился взобраться на брёвна и оттуда перелез на хаотическое нагромождение перед хижиной. Вот и Герман слегка повернул голову и изобразил ободряющую улыбку, оставаясь лежать неподвижно на месте. Я громко окликнул остальных и услышал успокоительный ответ Бенгта, — все на борту! Они лежали держась за снасти, позади баррикады из бамбуковых цыновок, которая когда-то была палубой.

Всё это произошло в течение немногих секунд, пока отхлынувшая волна тащила «Кон-Тики» обратно, в сторону от клокочущих бурунов — и навстречу новой волне. Еще один, последний предупреждающий выкрик, и я опять думаю только о том, как удержаться в этой грохочущей стремнине в течение нескольких бесконечно длинных секунд.

Нет, больше я не могу. Я увидел, как концы бревен бьются о край крутого уступа в рифе и не могут преодолеть его. Нас опять потащило назад. Я оглянулся на тех двоих на крыше, но они ужё не улыбались. Из-за бамбуковой баррикады донесся чей-то бесстрастный голос:

— Так не пойдет!

Я и сам ощутил безнадежность нашего положения. Макушка мачты всё больше склонялась над правым бортом, и я висел над водой на ослабевшем тросе. Новая волна. Когда она схлынула, меня охватила такая апатия, что я мог думать только о том, как бы забраться на брёвна и укрыться за баррикадой. Отхлынувшая волна обнажила риф, и тут я в первый раз увидел под нами его голые розовые выступы. Торстейн стоял согнувшись на омытых водой красных кораллах и держался за свисавший с мачты конец, — волна смыла его с крыши. Кнют как раз приготовился прыгнуть на корму. Я прорычал им команду держаться на плоту, и Торстейн вскочил, как кошка, на брёвна.

Еще две или три волны, но уже слабее предыдущих, навалились на плот; помню очень смутно, как я опускался всё ниже и ниже к красному рифу, на который понемногу взбирался наш плот. Но вот нас омывают уже не валы, а лишь клочья соленой пены; мне удалось вылезти на плот, после чего мы все стали карабкаться в сторону кормы, — она уже зацепилась на кораллах. В тот же миг Кнют присел и прыгнул на риф, держась одной рукой за трос, который лежал у нас наготове. Покуда море собирало силы для нового штурма, он успел пробежать метров тридцать в воде по верхней, плоской части рифа и остановился там, недосягаемый для следующего вала, который дошел до него лишь клочьями пены и сбежал обратно широким потоком.

Тут только показался из хижины Эрик — обутый. Будь мы все вместе с ним, мы отделались бы куда легче. Поскольку хижину не снесло за борт, а только положило на бок под парусиной, Эрик мог спокойно лежать среди груза, слушая грохот бурунов и наблюдая, как прогибаются бамбуковые стены. Бенгт получил легкое сотрясение мозга, когда на него свалилась мачта, но оказался еще в состоянии заползти в хижину к Эрику. Если бы мы только знали, что бамбуковое плетение, тросы и брёвна будут так крепко держаться друг за друга...

Эрик, приготовившись, стоял на корме, и когда волна отхлынула, он тоже выскочил на риф. За ним настал черед Германа, Бенгта. С каждой волной плот забирался всё выше на коралловый барьер, и когда очередь дошла до нас с Торстейном, «Кон-Тики» уже настолько далеко затащило на риф, что не было никакого смысла покидать его. Мы занялись все вместе спасанием груза.

Роковой уступ остался теперь в двадцати метрах позади нас; как раз там разбивались о риф буруны. Коралловая постройка была такой высоты, что лишь наиболее высоким валам удавалось перевалить через барьер, вливая в богатую рыбой лагуну свежий поток воды. С внутренней стороны рифа начиналось царство кораллов с его неисчерпаемым разнообразием красок и форм.

Нашу резиновую лодку забросило далеко на риф, она лежала там полная воды. Мы вылили воду, подтянули лодку к плоту и нагрузили на нее самое драгоценное оборудование, в дополнение к радиостанции, провианту и пресной воде. Затем мы доставили груз по мелководью к большой коралловой глыбе, которая венчала риф. Разгрузив здесь лодку, мы отправились за новой партией. Надо было спешить, — приливно-отливные течения могли принести с собою самые неприятные неожиданности.

Передвигаясь по мелководью, мы вдруг увидели, как что-то сверкнуло на солнце. Подойдя поближе, обнаружили, к своему удивлению, две пустые консервные банки. Эта находка была тем более неожиданной, что банки оказались совсем новыми и по всем приметам совпадали с ананасными консервами из наших собственных запасов, полученных на испытание от генерал-квартирмейстера. Оказалось, что это и в самом деле остатки после нашего последнего завтрака на борту «Кон-Тики». Они лишь не намного опередили нас.