Путешествие на «Василиске»

С утра Хили-и отправилась к опушке леса, изловила в силок птицу, использовала ее как приманку, дабы побудить огневок продемонстрировать свои охотничьи способности, и подстрелила одну из ящериц отравленным дротиком.

– Разве убивать их – не тапу? – спросила я.

На островах столь многое было окружено запретами, что я, никого ни о чем не спросив, пришла к выводу, будто охота на ящериц-огневок – страшное преступление. Как выяснилось, я ошибалась. Вооружившись скальпелем, Том принялся анатомировать тушку для изучения. Тут нас ожидало открытие: орган, порождающий электрический разряд, почти не отличался от тех, что я некогда обнаружила у искровичков! Мои таксономические рассуждения снова зашли в тупик.

Чтобы обдумать это открытие, я пошла прогуляться, а Том с Хили-и тем временем отправились на поиски яиц. Ящерицы-огневки прячут их в диатремах[3] – по этой-то причине они и обитают только у вершин активных вулканов. Граница безжизненных земель лежала совсем рядом, и я, отринув дурные предчувствия, двинулась через россыпи щебня.

Воздух здесь пах неожиданно сладко – разве что слегка отдавал мускусом. Все вокруг свидетельствовало о вулканической активности, хоть и не столь интенсивной, как у Алуко-о: там и сям по земле, словно после землетрясения, змеились трещины, в воздух поднимались струйки дыма и пепла… Я осторожно обходила их, время от времени посматривая вдаль, в сторону Рауаане, но большей частью внимательно глядя под ноги.

Далеко не весь щебень был каменным. Два года спустя, после возвращения в Ширландию, я беседовала с одним геологом, питающим особый интерес к вулканам, и он подтвердил правоту Хили-и: дожди в этом месте действительно были «ядовиты». Дело в том, что вулканический газ, поднимающийся из трещин, в соединении с водой образует слабые кислоты – слишком слабые, чтобы нанести вред человеческой коже, но очень даже способные сделать почву с подветренной стороны совершенно непригодной для растительной жизни. Эти-то кислоты и сослужили нам нежданную службу – точно так же, как в той огромной пещере неподалеку от Друштанева.

Ящерица-огневка

Должно быть, все эти осколки кости я отыскала в россыпи щебня. Позже мои карманы оказались набиты ими доверху, а Хили-и подтвердила, что видела здесь подобные и раньше. Все это были кости ящериц-огневок, кое-как законсервировавшиеся и раздробленные на мелкие части, однако вполне опознаваемые, как эпифизы – то есть суставные концы длинных полых костей. Несомненно, имелись среди щебенки и осколки других частей скелета, но я, по-видимому, не сумела отличить их от камня.

Мое повествование столь умозрительно, потому что почти ничего из этого я не помню, а если и помню, то крайне смутно. Я размышляла о классификации видов, порой обращаясь мыслями к мифу о Рауаане. Думала, помнится, и о настойчивом стремлении Хили-и отвлечь наше внимание от других островов… что кеонгане могут там прятать? Мысли так и метались от одного к другому, и мне никак не удавалось вернуть их на нужный путь…

И это все. Очнулась я только на стоянке.

* * *

Кое-что из недостающего известно мне со слов спутников.

Найдя кладку яиц огневок, Том рассудил, что мне наверняка захочется зарисовать ее in situ[4], нетронутой, и отправился искать меня – но безуспешно. Тогда он принялся громко звать меня, и вскоре к нему присоединилась Хили-и. Встревоженные мыслью, что я могла упасть со склона и сильно пострадать, они начали обыскивать окрестности.

Да, я действительно упала, но вовсе не со склона. Том обнаружил меня издали, бьющейся в судорогах среди каменной россыпи. Подбежав ко мне, он попытался привести меня в чувство, но тут же услышал остерегающий крик Хили-и, велевшей ему поскорее убираться с мертвой земли. Хвала небесам, Том вправду восстановил силы после болезни: он вскинул меня на плечо, вынес с каменной россыпи и нес, не останавливаясь, до самой стоянки, где Хили-и объявила, что мы наконец в безопасности.

Вулканическая почва источает множество газов, и некоторые из них гораздо коварнее других. Очевидные выбросы газа я обходила, но со временем вошла в облако такого, которого было не разглядеть. Услышав о замеченном мною сладком аромате, Хили-и принялась распекать меня за то, что я не ушла оттуда немедля. В переводе упомянутое ею название означало нечто вроде «воздуха ядовитого сна». Как выяснилось, он обладает странным воздействием на разум, и, если бы не Том, вовремя вынесший меня с россыпи, там бы мне и пришел конец.

– Ты мне ни слова не сказала о подобных опасностях! – сказала (точнее, закричала) я.