Путешествие Нильса с дикими гусями

А во дворе стоял маленький-премаленький мальчик и играл на дудочке, и крысы, сами не зная почему, не могли противиться её нежному голосу.

Огромная стая крыс окружила мальчика плотным кольцом и слушала его как зачарованная.

На мгновение он перестал играть и показал крысам «длинный нос». Как только дудочка смолкла, крысы ощерились и уже готовы были броситься на него и загрызть. Но вот мелодия возобновилась, и они снова стали покорны её звукам.

А мальчик всё дул и дул в дудочку и, больше уже не прерывая игры, стал потихонечку отступать и выбираться на дорогу, которая вела к озеру. Крысы неотступно следовали за ним, не в силах противиться сладостным для них звукам.

И вот дудочка выманила из замка Глиммингехюс всех крыс до одной. А мальчик, игравший на дудочке, шёл всё вперёд и вперёд, сначала по просёлку, потом прямо через поле, перескакивая через живые изгороди, если они попадались ему на пути. И крысы, все до одной, последовали за ним.

Было уже далеко за полночь, а он всё шёл через овраги и лощины, пастбища и луга. Шёл и играл на дудочке, и тонкие звуки лились не переставая. И ни одна крыса не отстала в пути, не в силах бороться с очарованием этих звуков.

И вот уже луна скрылась, и звёзды стали гаснуть, и выцвело, побледнело тёмное ночное небо, когда Нильс подошёл к озеру. Возле берега на волнах покачивалась серая гусыня и, по-видимому, именно его-то и поджидала.

Не прерывая игры на дудочке, мальчик забрался к ней на спину, и гусыня отчалила от берега, точно лодка.

Она всё плыла и плыла, а Нильс, не отнимая дудочку от губ, всё играл и играл.

Крысы метались по берегу, бегали взад и вперёд.

А дудочка пела всё громче и громче, её голосок звенел и звенел, и звал, и манил за собой.

Крысы не выдержали и всей гурьбой ринулись в воду.

5

И вот когда голова самой последней крысы скрылась под водой, замок Глиммингехюс был вне опасности. Люди могли хранить там собранное на полях зерно. Аистиха спокойно могла выводить птенцов. И её мужу, господину Эрменриху, право же, больше не о чем было тревожиться. И даже старый кот Моне мог доживать свои дни в покое. Больше во всём старом замке его некому было потревожить.

- Что ж, ещё одно доброе дело на твоём счету, Тумметотт,- сказала Акка.- И ты при этом показал себя храбрецом!

- Да ладно, матушка Акка,- скромно потупился Нильс.

- И это уже не в первый раз,- продолжала Акка, не обращая на него никакого внимания.

- Матушка Акка, любопытно узнать, откуда взялась эта дудочка? - спросил Нильс.

- За дудочкой летали совы к моему другу филину Фламмеа, который живёт на чердаке Лундского собора.

- Это его дудочка?

- Нет, её однажды нашёл Батаки-ворон,- объяснила Акка.- А поскольку умнее и учёнее Батаки-ворона и на свете-то никого нет, он тут же догадался, что эта дудочка сделана волшебниками в старые-стародавние времена как раз для того, чтобы обретать власть над крысами и мышами. О ней, кроме нас троих, до сих пор никто и не догадывался. Теперь вот и ты посвящён в тайну.

- А совы? - спросил Нильс.

- Совы завтра же всё забудут,- засмеялась Акка.- Однако мы с тобой за всю ночь не сомкнули глаз. Летим назад, к стае, и немножко вздремнём.

6

Но, видно, слишком устав за ночь, Нильс и под утро не смог заснуть. Мортен ещё дремал, а Нильс выбрался из-под его тёплого крыла и пошёл побродить. Начинало светать. Несмотря на то, что Нильс одержал такую славную победу над злодейской крысиной стаей, на душе у него было смутно. Он думал о доме, вспоминал матушку: «Как она там? Здоровы ли они там оба? Наверно, думают, что сын их давно уже умер и никогда не вернётся домой…»

Подул лёгкий ветерок, восточный край неба начинал алеть.

«Нет,- подумал Нильс решительно.- Вернусь. Обязательно вернусь и обязательно стану снова человеком, хоть я пока и не знаю каким образом. Поговорю с умными людьми. Спрошу у священника или у доктора, как мне быть. Напишу письмо учёным в столицу - в город Стокгольм!»

И тут вдруг он услышал чьи-то голоса. Нильс поднял голову. Это были совы из замка Глиммингехюс.

- Ни одной крысы не видно, я всё облетел, пока ещё было темно,- сказал папаша-сова.- Ай да парень этот Тумметотт!

- А господин Эрменрих ещё насмехался над ним и над матушкой Аккой,- отозвалась мамаша-сова.

- Теперь уже нечего над ним насмехаться,- продолжал беседу папаша-сова.- Он сделал столько доброго многим-многим. А раньше-то… ужас!

- Что же он делал раньше?

- Раньше он всех мучил. И добрую матушку свою. И всех маленьких птичек. И коров, и овец. И даже заслуженного и пожилого кота Миссе. Ты знаешь, он ведь был человеком!

- Как ты это всё разведал?

- Мне рассказал об этом филин Фламмеа, пока ты с таким интересом осматривала чердак Лундского собора.

- И что же? Тумметотт теперь никогда не станет человеком?

Нильс весь напрягся, слушая совиную болтовню. Ведь всё это касалось его судьбы!

- Нет, он сможет вернуть себе человеческий облик. Только это страшная тайна. Обещаешь, что не разболтаешь никаким кумушкам? - строго спросил папаша-сова.

- Обещаю, конечно. Говори!