Путевые впечатления. Юг Франции

Я провел так два часа, мысленно воссоздавая лежавшее в развалинах сооружение и ушедший в небытие мир; все зрительские места, которые занимало это великое поколение римлян, были еще хорошо видны, и их снова можно было бы заполнить. Четыре первые ряда скамей, начиная снизу, предназначались для самых именитых людей колонии; места там были отделены друг от друга, и каждое знатное семейство располагало своей собственной скамьей, помеченной его именем. У северного входа находилось консульское возвышение, а у южного входа — ложа жриц. Над ними находились два темных свода, под которыми в случае дождя укрывались те, кому отдавали предпочтение цезарь и Бог. Следующие десять рядов скамей, отделенные стеной от первых четырех, предназначались для всадников, входивших туда и выходивших оттуда через сорок четыре выхода. Еще десять рядов предназначались для простого народа, попадавшего туда через тридцать вомиториев; наконец, чернь и рабы размещались на самом верху этой перевернутой спирали, стоя скученно у самого аттика, в котором устанавливали опоры, поддерживавшие веларий.

В праздники, то есть в те дни, когда должна была пролиться кровь, тридцать тысяч зрителей заполняли скамьи, переполняли вомитории и цеплялись за балки. Но иногда случалось так, что, в то время когда дикий зверь и человек начинали сражаться друг с другом, налетала буря, дождем и сверканием молний обрушиваясь на амфитеатр. Тогда гладиатора возвращали в темницу, а льва — в звериную яму; тридцать тысяч зрителей стихийно вставали с мест и переходили из огороженного пространства в галереи. Дождь лил тогда только на камни, и можно было бы подумать, что цирк пуст, если бы из-под сводов галерей не слышался людской гул, напоминавший жужжание пчел в улье. Тем временем зверь зализывал свои раны, а человек вытирал свою кровь; но стоило лучу солнца вновь проглянуть и высушить ряды скамей, расположенных отлого, чтобы дать стечь с них воде; стоило песку впитать воду, а консулу снова появиться на своем месте, тридцать тысяч зрителей возвращались через сотню вомиториев, снова заполняли ряды и рассаживались по своим местам, короткое время пустовавшим, а решетка арены снова открывалась, пропуская льва и гладиатора.

В том месте, где я сидел, амфитеатр, как оказалось, сохранился лучше всего; подо мной вели вниз до самой земли, без всякого перерыва, двенадцать или пятнадцать рядов скамей. Я спустился по этой исполинской лестнице, верхняя ступень которой тянулась по окружности на тысячу пятьсот футов, и оказался на арене. В ее ограждении еще видны находящиеся с противоположных сторон проемы, через которые должны были выходить сражавшиеся.

Во времена нашествия варваров вестготы сочли амфитеатр, который насчитывал в ту пору не более трех веков, превосходно сохранившимся и превратили его в цитадель; в соответствии с новым предназначением амфитеатра они построили у его восточного входа две башни, простоявшие вплоть до 1809 года. За его стенами в свою очередь укрылись сарацины, разбитые Карлом Мартеллом при Пуатье. Победитель преследовал их до самой цитадели, и почти вся наружная часть исполинского сооружения хранит следы костров, разожженных осаждающими. После того как враг был изгнан, в древней крепости обосновался гарнизон, и это положило начало сообществу Арен, которое состояло из рыцарей, связанных между собой клятвой стоять насмерть, защищая крепость. Эти рыцари в свою очередь были изгнаны вследствие волнений в городе, и народ, шедший по стопам всех, создал внутри стен амфитеатра поселение, которое еще существовало в 1810 году и состояло из трехсот домов, заселенных двумя тысячами обитателей.

Не знаю, сколько еще времени я провел бы в этих величественных руинах, если бы не пробило три часа ночи. Я понял, что наконец пришла пора уходить оттуда. Разбудив привратника, я с огромным трудом добрался до гостиницы.

ЭГМОРТ

На следующий день во время нашего завтрака к нам явился хозяин гостиницы.

— Господа, разумеется, приехали в Ним на ферраду? — произнес он.

— А что это такое? — спросил я.

— О сударь, это большой праздник!

— А что происходит во время этого праздника?

— Клеймят быков из Камарга.

— А где?

— В цирке.

— И когда состоится праздник?

— В ближайшее воскресенье.

Мы с Жаденом переглянулись; нам очень захотелось посмотреть ферраду, но, к сожалению, наше время было ограничено: дело происходило в среду, и оставаться в Ни-ме до воскресенья мы никак не могли. Мы поделились своими соображениями с хозяином.

— А нет ли у господ намерения совершить прогулку по окрестностям Нима?

— Мы рассчитывали отправиться в Эгморт и Сен-Жиль.

— Ну и прекрасно! Господа могут уехать сегодня, переночевать в Эгморте, пробыть там завтра и послезавтра и вернуться сюда через Сен-Жиль.

— Что вы скажите на это, Жаден?

— По-моему, наш хозяин — великолепный стратег.

— Прекрасно! Тогда запрягаем лошадь в кабриолет и едем!