Рассказчица

С бешено колотившимся сердцем я обернулась к нему и пролепетала на его родном языке, чтобы он не разозлился еще больше:

– Простите, я никогда раньше этого не делала.

Немец удивленно приподнял брови:

– Ты говоришь по-немецки?

Я кивнула:

– Это был мой любимый предмет.

Офицер встал со стула и подошел ко мне. Я испугалась и затряслась, у меня даже коленки стукались друг о дружку; подняла руку, чтобы защитить голову от неизбежного удара, но вместо этого офицер вытащил тряпку из моего сжатого кулака, налил на нее немного нашатыря и стал протирать стекло длинными мягкими движениями. Тряпка почернела от грязи, поэтому офицер сложил ее так, чтобы чистая часть оказалась сверху, и налил на нее еще немного спирта, после чего продолжил мыть свое окно, а когда закончил, взял газетный лист и принялся тереть им стекло.

– Так можно просушить его, чтобы не осталось разводов, – объяснил немец.

– Danke, – тихо сказала я и протянула руку за тряпкой и бутылкой с нашатырем, но офицер только покачал головой.

Он продолжил мытье остальных окон. Наконец стало казаться, что не осталось преграды между квартирой, где мы заключили какое-то странное перемирие, и миром снаружи, где я ни на что не могла положиться.

Офицер взглянул на меня:

– Повтори все, чему ты научилась.

Я отрапортовала, как солдат, четко и быстро описав на безупречном немецком каждый шаг в процессе мытья окон, словно от этого зависела моя жизнь; впрочем, возможно, так и было. Когда я замолчала, офицер посмотрел на меня так, будто я музейный экспонат, какого он прежде никогда не видел.

– Если бы ты сейчас не стояла передо мой, я не подумал бы, что ты не из наших. Ты говоришь как немка.

Я поблагодарила его, вспоминая все свои долгие разговоры с герром Бауэром и мысленно посылая хвалы и благодарности своему бывшему учителю, где бы он сейчас ни находился. Взявшись за ведро, я собралась пойти в квартиры других офицеров и закончить свою работу, пока за мной не пришла главная уборщица, но офицер покачал головой и поставил ведро между нами.

– Скажи, ты умеешь печатать на машинке? – спросил он.

С запиской от офицера, который научил меня мыть окна, я была направлена в мастерскую к герру Фассбиндеру, этническому немцу, коротышке ростом чуть больше пяти футов, который брал на работу молоденьких девушек, многие были моложе меня. Он называл нас «meine Kleiner» – мои малышки. Девочкам поручали пришивать эмблемы на немецкую форму. В первый день меня передернуло при виде десятилетних девчушек, которые приделывают свастики к рукавам, но потом я привыкла.

Шитьем я не занималась, меня направили в контору герра Фассбиндера. Я оформляла заказы, отвечала на звонки и раздавала детям леденцы, которые хозяин приносил каждую пятницу.

Сперва герр Фассбиндер обращался ко мне, только когда ему была нужна какая-нибудь информация из конторских книг или когда диктовал письмо, а я печатала. Но потом однажды появился Арон с несколькими ребятами, они принесли рулоны ткани для выполнения заказов. Увидев меня, Арон удивился не меньше, чем я.

– Минка! – воскликнул он, пока я вела его с товарищами на склад. – Ты здесь работаешь?

– В конторе, – сказала ему я.

– О-о-о! – игриво восхитился он. – Шикарная работа!

Я посмотрела на свою юбку, протертую на коленях от долгой носки, и шутливо ответила:

– О да. Я практически королевская особа.

Но мы оба понимали, как мне повезло, в отличие от моей матери, которая почти потеряла зрение от шитья в полутьме; или милой Дарьи, которая продолжала убирать в квартирах офицеров и от этого ее изящные руки, изъеденные щелоком и мылом, покрылись кровоточащими трещинами. В сравнении с этим двенадцать часов за пишущей машинкой в теплом кабинете казались прогулкой в парке.

Тут мимо нас прошел герр Фассбиндер. Он посмотрел на меня, потом на Арона и обратно. Затем отвел меня в кабинет и велел остальным девочкам возвращаться к работе. Я села за стол печатать бланки заявок и заметила, что герр Фассбиндер стоит передо мной.

– Ну что? – сказал он, широко улыбаясь. – Значит, у тебя есть парень.

Я покачала головой:

– Он не мой парень.

– Как я не твой босс.

– Он просто школьный приятель. – Я занервничала, опасаясь, не будет ли у Арона неприятностей из-за того, что он заговорил со мной на работе.

Герр Фассбиндер тяжело вздохнул:

– Ну тогда очень жаль. Потому что этот парень без ума от тебя. Ах, посмотрите-ка, я заставил ее покраснеть. Ты должна дать молодому человеку шанс.

После этого всякий раз, как нам требовалось пополнить запасы тканей, герр Фассбиндер требовал, чтобы доставлял их Арон. И посылал меня отпирать для него склад, хотя на фабрике имелись другие работники, более подходящие для выполнения этой задачи, чем секретарша. После этого герр Фассбиндер подходил к моему столу и выспрашивал подробности. Я поняла, что в душе он сводник.