Рассвет, перевернувший всё

– Слово храброго испанского шкипера, – иронично произнес отчаянно дерзкий, но обаятельный авантюрист.

Глава 8. Находка на скалах

Едва забрезжил рассвет, от «Чёрного коршуна» отвалили две шлюпки. В одной – Джек Уильямс и еще несколько человек, в другой – помощник штурмана Алекс Прайд с матросами. Пираты вооружились мушкетами, в шлюпки погрузили запас пороха, пуль и пустые бочонки. Целью ранней экспедиции являлась охота на диких птиц и животных, а также пополнение запасов пресной воды.

Высадившись на берег, морские разбойники отправились вглубь острова. Там среди густых зарослей из-под скал били кристально чистые источники и водилась непуганная дичь. Ближе к полудню отряд Алекса Прайда, настреляв достаточно дичи и набрав воды, двинулся в обратный путь. Джек Уильямс со своими людьми продолжал охоту.

В это время на «Чёрном коршуне» тоже кипела работа. Корабельный плотник занимался починкой треснувшей под жестоким напором вчерашнего ураганного ветра фор-стеньги. Поскольку заменить её на новую пока не представлялось возможным, решили как следует её укрепить, чтобы она могла выдержать максимальную нагрузку. Плотнику помогали несколько матросов-подмастерьев.

Совершив вместе с боцманом обход корабля, капитан вернулся к себе в каюту. Ему предстояло определиться, как поступить с тремя испанцами, находящимися на борту. Задерживать их дольше не имело смысла, отпускать было опасно, так как рядом стоял галеон испанского королевского флота. Именно его присутствие спутало карты пиратского вожака. Он действительно собирался высадить испанцев на остров и забыть об их существовании. Однако теперешняя ситуация не позволяла этого сделать. Будь на месте Лагарта другой пират, он, не задумываясь, избавился бы от неугодного общества. Но капитан «Чёрного коршуна», несмотря на приписываемую ему кровожадность, ей как раз не отличался и не мог вот так запросто лишить человека жизни. В его мятежной, не до конца огрубевшей и ожесточившейся душе странным образом сохранялись своеобразные понятия о чести и достоинстве, уживались расчетливость и порядочность, цинизм и благородство. И хотя понятия эти в представлении молодого моряка были весьма расплывчаты, он никогда от них не отступал, если позволяли обстоятельства. В этом состояла суть его сложной противоречивой натуры.

Пока Морис Лагарт ломал голову над занимавшим его вопросом, отряд Джека Уильямса, пополнив запасы провианта и воды, повернул назад, к северному побережью, спеша возвратиться на корабль. Неожиданно внимание Уильямса привлек громкий шорох в кустах. Сделав знак остальным остановиться и не шуметь, помощник капитана обнажил саблю и осторожно направился в ту сторону, откуда, как ему показалось, доносился звук.

Подойдя к скалистому обрыву, он увидел лежащих на земле двух человек. Их испачканная, местами разорванная, но дорогая и вычурная одежда указывала на знатное происхождение.

– Вельможи? – удивился Джек. – Каким ветром занесло их на эти дикие скалы?

Чуть поодаль он заметил еще троих. По виду они напоминали матросов военного корабля, о чём свидетельствовало одинаковое черное облачение.

Вдруг один из «вельмож» открыл глаза и, обратив затуманенный взор на Уильямса, хрипло прошептал пересохшими губами:

– Во имя Всевышнего, помогите! – тут силы оставили несчастного, он потерял сознание.

Уильямс удивился еще больше. Призыв о помощи прозвучал по-испански.

Приказав парням наскоро соорудить из веток и матросских курток подобие носилок, на которые уложили пятерых неизвестных и часть подстреленной в лесу дичи, помощник капитана «Чёрного коршуна» со своим отрядом отправился в обратный путь. Когда через некоторое время они оказались на борту, Джек Уильямс послал одного из матросов за капитаном.

Морис Лагарт поднялся на палубу и подошел к помощнику:

– Что у тебя?

– Вот, – Уильямс указал на пятерых человек, лежащих у его ног.

– Кто это?

– Кажется, испанцы.

– Кажется? Джек, ты что, решил меня разыграть? Какие, к дьяволу, испанцы? Откуда? На кой черт ты их вообще приволок?

– Мы нашли их на скалах. Вот этот, – Уильямс коснулся носком сапога пожилого бородатого мужчины, чье благородное лицо выражало усталость, а покрывающие его морщины свидетельствовали не о дряхлости, а о суровой мужественности, – обратился ко мне по-испански. Он просил о помощи. Из соображений гуманности я не мог отказать ему.

– Разрази тебя гром, чёртов гуманист! Опять испанцы! И опять мы должны им помогать? – Лагарт иронизировал. – Пожалуй, пора рассмотреть вопрос о вступлении в ряды регулярного испанского флота, раз наша команда так быстро пополняется испанцами. За два дня – восемь человек. Шутка ли?

– Куда их девать?

– Ты притащил, ты и думай.

– Тогда, эту троицу – в трюм, потом с ними разберемся. А этих двоих, – Уильямс имел в виду тех, кого принял за знатных вельмож, – ко мне в каюту. Похоже, они не чета остальным и даже сеньору Сальваресу с его компанией. Полагаю, это особы высокопоставленные.

– Найди костоправа. Пусть он их осмотрит. А то, не ровен час, твои драгоценные особы отдадут концы.