Рассвет, перевернувший всё

– Ты прав. Сейчас организую, – помощник капитана велел матросам исполнить соответствующее распоряжение.

– Если они очнутся, позовешь. Я хочу побеседовать с ними сам.

– Непременно, мой капитан, – усмехнулся Уильямс. – А ты уже решил, что делать с пленными? Вернее, со случайно спасёнными?

– Вариант один: высадить на остров после того, как отсюда уберется проклятый галеон.

– Знать бы, когда это случится.

– Скоро, будь уверен. Видел бы ты вытянувшуюся рожу командира галеона, когда я сказал, что у нас на борту чума. Готов поспорить с самим дьяволом: душа этого храбрейшего идальго ушла в пятки от страха за собственную шкуру. Так что он здесь не задержится. Вот только…

– Что?

– На галеоне находится один гад, – в глазах Лагарта блеснул недобрый огонь. – Я не знал, что он жив. Думал, погиб, сволочь. Когда-то я поклялся его убить. Ночей не спал, мечтая отправить подонка в ад. Тогда я был зелёным юнцом, и фортуна не дала мне шанс. Свела нас сейчас, спустя столько лет. Встретив его среди чёртовых донов на галеоне, каюсь, едва сдержал себя в руках, чтобы не прикончить на месте. Оценив последствия для команды и «Чёрного коршуна», вовремя одумался и не допустил ошибку. Не в моих правилах подставлять тех, кто мне доверяет, и тем более, решать за их счет личные проблемы. Правда, теперь эта подлая тварь может улизнуть прямо у меня из-под носа.

– Кто он?

– Мрачный призрак из прошлой жизни, – неопределенно произнес пиратский капитан с нотками затаенной горечи и добавил глухо: – Память никогда не умрёт. Я сдержу клятву.

Джек Уильямс не совсем понял, что он имел в виду, но расспрашивать не стал, зная: это ни к чему не приведет. Если бы Лагарт захотел, то сам бы всё ему рассказал. Но сейчас он явно не был расположен к задушевным беседам.

Глава 9. Высокопоставленный пленник

Неопределенность положения угнетала испанского моряка Родриго Сальвареса. Уверенность в благоприятном исходе сложившейся ситуации стала таять. Капитана пиратского корабля он не видел со вчерашнего вечера и решил, что тот намеренно не объявляется, ибо не собирается выполнять данное им обещание. И все же Сальварес не терял надежду вновь обрести свободу.

Однако он даже предположить не мог, что коварная дама по имени Фортуна забросила на пиратский корабль еще пятерых его соотечественников, двое из которых в настоящий момент благодаря стараниям корабельного врача Франсуа Лапарена приходили в себя в каюте помощника капитана Джека Уильямса.

Пока удалось привести в чувства лишь человека, который просил Уильямса о помощи. Второй получил серьезную травму головы и находился без сознания. Вовремя произведенное врачебное вмешательство, без сомнения, спасло ему жизнь.

Пожилой мужчина с суровым, изборожденным морщинами лицом, поддерживаемый доктором Лапареном, сел на койке и взглянул на своих спасителей. Помимо доктора в каюте находились капитан корабля и его помощник.

– Сеньоры, – сказал человек глубоким, полным достоинства голосом, твердость и властность которого свидетельствовали о привычке повелевать, – вы оказали помощь несчастным морякам, потерпевшим кораблекрушение, избавив их от страшной участи умереть на безлюдных диких скалах от голода, жажды и потери сил. Как мне отблагодарить вас?

– Сеньор, – ответил Морис Лагарт по-испански, так как неизвестный говорил на этом языке, – совершая те или иные поступки, не думаешь о вознаграждении и благодарности, а слушаешь голос совести и сердца.

Джек Уильямс и Франсуа Лапарен удивленно переглянулись. Поняли: капитан затеял какую-то игру.

– О! Это слова благородного человека, – произнес пожилой испанец. – В наше время благородство стало редкостью. Всюду ложь, лицемерие, подлость и предательство. Рад, что вы – исключение из этого списка.

– Вероятно, пережитое несчастье стало причиной вашего чертовски мрачного взгляда на жизнь, – предположил Лагарт.

– О, нет, молодой человек, к сожалению, нет, – испанец вздохнул. – Поверьте опыту старого моряка. Неповиновение приказу, измена стали привычным делом в королевском флоте. До чего мы дошли? Некоторые офицеры ведут себя хуже последних морских разбойников, с которыми призваны бороться. Слово «честь» перестало быть для них святым. Я вижу в этом упадок. Упадок нашего славного флота и его традиций. Увы, такова печальная действительность, – пожилой испанец вновь тяжело вздохнул, после продолжил: – Это плавание стало самым трагическим в моей жизни. Господь отвернулся от меня и вверенных мне людей. Моя эскадра попала в шторм и была безжалостно уничтожена грозной стихией. Едва ли кому-то, кроме нас, удалось спастись.

– Ваша эскадра? – переспросил капитан «Чёрного коршуна».