Рассвет, перевернувший всё

На рассвете одного из дней помощник капитана Джек Уильямс вышел на палубу. Над морем еще стелился предутренний туман. Погода обещала быть хорошей. Взяв у вахтенного матроса подзорную трубу, Уильямс поднялся на капитанский мостик и оглядел горизонт. Вдалеке мелькнула и тут же исчезла какая-то белая точка. Как ни напрягал зрение помощник капитана, больше он её не увидел и решил, что это облачко, которое испарилось.

Морис Лагарт показался на шканцах (22). Выслушав доклад вахтенного, он поднялся на капитанский мостик к Уильямсу. Они даже не успели обменяться приветствиями, как из вороньего гнезда на фок-мачте раздался крик:

– Справа по корме судно!

Помощник отдал капитану подзорную трубу, и тот не замедлил в нее посмотреть. Далеко за кормой «Чёрного коршуна» маячил идущий следом корабль. Расстояние между ним и пиратским парусником быстро сокращалось.

– Выходит, мне не померещилось, – сказал Джек Уильямс.

– Ты видел его?

– Я подумал, это облачко над морем, которое потом растаяло в воздухе. Похоже, посудина давно висит у нас на хвосте.

– Полагаешь, она гонится за нами?

– Сложно сказать. Может быть, следует тем же курсом. Хотя не исключено, что наши «друзья» – испанцы отремонтировали свой галеон и бросились в погоню.

– Вряд ли, – возразил Лагарт. – Во-первых, так быстро они бы не успели, во-вторых, это корыто меньшего размера.

Он вновь посмотрел в подзорную трубу. Неизвестный парусник приближался, что позволяло лучше его рассмотреть. Однако ни флага, ни других опознавательных символом он не нес. А вот носовая фигура под бушпритом сразу привлекала внимание. Огромная зубастая акула с разверстой пастью устрашала животной кровожадностью.

– Проклятье! Ну, конечно! – капитан «Чёрного коршуна» узнал посудину и обратился к помощнику: – Джек, прикажи разбудить старика-адмирала, и тащите его сюда. Быстро.

Уильямс удивленно взглянул на капитана и открыл рот, чтобы спросить: «Зачем?», но Лагарт опередил его.

– Выполняй! – велел он резко.

Помощник капитана кивнул и удалился. Через несколько минут заспанный и помятый адмирал де Сепульведа в сопровождении Джека Уильямса показался на палубе, затем поднялся на мостик к капитану.

– Ваше превосходительство, – сказал Лагарт. – У нас неприятности. «Смирение» преследуют пираты. Взгляните, – он вручил адмиралу подзорную трубу.

Тот икнул – от него разило перегаром, извинился и посмотрел в окуляр.

– Клянусь Пречистой Девой Марией! – воскликнул бывалый мореплаватель. – Это «Акула» Поющего Неаполитанца. Да сгинет чертово отродье в пучинах преисподней! Была бы здесь моя эскадра… Ваши действия, капитан Дорадо?

– Попробуем уйти. Других вариантов нет. Драться с ним мы не можем.

– К несчастью, – сокрушенно заметил адмирал, гневно глядя на неумолимо приближающееся судно.

– Сеньор Санчес, – обратился Лагарт к помощнику. – Проводите его превосходительство в каюту. Лишнее волнение дону Мигелю ни к чему. Пригласите доктора Эрреро. Пусть даст успокоительный настой.

Джек Уильямс прекрасно понял намек капитана: удалить адмирала с палубы и усыпить с помощью снотворного, добавленного в алкоголь. По замыслу Лагарта де Сепульведа свою миссию выполнил: опознал в преследующем паруснике «Акулу» Поющего Неаполитанца. Теперь – спать. Не путаться под ногами. Разбираться с неаполитанцами капитан «Чёрного коршуна» будет сам.

Выполнив распоряжение Лагарта, Уильямс вернулся на капитанский мостик и сразу спросил:

– Так это Неаполитанец? Но какого черта он гонится за нами?

– Увидел испанский флаг на мачте, решил, что напал на след испанского «купца». Ты бы не погнался?

– Ха, так он принял нас за испанцев?

– По крайней мере, я так думаю. Кстати, о флагах, – капитан заметил на палубе боцмана и громко приказал: – Крайтон, спустить испанский флаг! Поднять наше славное знамя!

Расторопный боцман подозвал трех матросов, и те мигом выполнили приказ. С флагштока грот-мачты быстро соскользнуло желто-красное полотнище, и ему на смену взметнулся золотистый стяг с изображением чернокрылого парящего коршуна с хищно раскрытым клювом и цепкими когтями, мрачного и зловещего, как внезапно налетевшая туча, затмившая солнце, предвещая ненастье и грозу.

– Посмотрим, как ему такой поворот, – недобро заметил Лагарт. – Захочет встретиться и поговорить – поговорим.

Поющий Неаполитанец, или Энцо Феретти, слыл одним из самых жестоких пиратов, бороздящих воды Средиземного моря. Его имя стало притчей во языцах и наводило ужас на жителей прибрежных районов. Грабежи, убийства, насилия давно стали привычным делом для него и его головорезов. Ни к кому они не знали пощады и буквально купались в крови своих жертв.