Разлюбил – будешь наказан!

Под попой тепло, на спине его рука, над головой густые сосновые ветки, перед глазами море, поднимешь лицо – и вот они, его губы. Антон бросает в траву свое чтиво, загребает меня в охапку, а я опять ухохатываюсь. Смеюсь над чайками – визжат, как поварихи.

22. Перепих для галочки

И муж целовал мне руки. На нашей свадьбе за столом. И тоже бессознательно. Его губы сами тянулись к моей ладони. Мама втихаря посмеивалась, когда он беседовал с кем-то и при этом облизывал мне пальцы. Теперь я точно знаю: пока у мужчины проявляются такие порывы – все пучком. Как только он начинает себя контролировать – все, считайте его коммунистом.

Я, конечно, слышала, что страсть проходит… Но чтобы у меня? Прошла страсть? Я-то думала, страсть проходит у асексуалов, у амеб, у сонных мух, у фригидных кошелок, у обжор, у тех, кто никогда не любил… И, надо же, вчера меня настигла та же участь. Супружеский долг! Перепих для галочки!

Мы даже не трудились скрывать отвращение. Смотрели друг на друга – и морщились. Зевали. Отворачивались. Закрывали глаза. «Надо! – сказали мы себе, – надо!» – и нехотя стянули трусы.

Целоваться не могли – не лезло. Касались друг друга лениво, как будто переключали скорости на заезженной колымаге. Мой муж раздраженно сбросил мою руку со своей шеи. Я выплюнула его пальцы изо рта. Господин директор разлегся как в борделе: руки за головой, ноги в разные стороны, пузцо кверху. Нашел себе оправдание: «Мужчина любит, чтобы его соблазняли». Решил не тратить время зря и заодно вспоминал список дел на завтра. Сдал мне в лизинг свое тело, а сам придумывал механизмы личной мотивации для менеджеров дилерской сети. Нет, я не привередничаю, что дают, то и ем, просто засыпаю на ходу. Зеваю… Сил нет, как спать хочу, не могу, извините, зева-а-а-ю…

Опа! Вздрогнул! Понимаю – лежит себе человек в постели, прикидывает, как ему завтра через таможню документики протащить, и вдруг глядь – какая-то баба на нем валяется. Узнал меня. Силой мысли заставил свою правую руку проехаться по моей спине. На полдороге остановился – вспомнил, что у него в кассе недостача.

Может, думаю, дерзнуть все-таки, поцеловать его в губы для разнообразия? Нет, не целую. Не хочется встречаться. Да и губы у него на замке. Попробовала взломать их языком, раз уж приползла по его аппетитному, между прочим, животу. Нет, не пропустил. Сползаю вниз, тем же маршрутом, через шерстяную грудь, и размышляю: «Что лучше: хороший фильм на пиратском диске или плохой на лицензионном?»

Работаю под напряжением и все равно засыпаю. Ничего, думаю, сейчас насобачим в эту стряпню чего-нибудь остренького. Какой-нибудь пальчик в самое нежно место всунем, куснем где-нибудь аккурантенько… А можно еще представлять себе разные мерзости, чтобы скорее отделаться.

Только вот странно… Неужели эта тошнота не считается грехом? А за вдохновенный мимолетный эпизодик кое-где до сих пор камнями закидывают. Тогда давайте и за обжорство закидывать. И за мат при детях. И за курение в общественных местах. Бросить бы все и уснуть, но нет, нельзя. Мы ответственные люди, мы все должны доводить до конца.

«Пора кончать это безобразие!» – мы так подумали и одновременно открыли глаза. Ага! Наверняка он уже обнимает вместо меня эту свою черненькую из попсовой группы. А я сейчас тогда представлю, что сзади ко мне подошел… Какое у Антона утомленное раздраженное лицо! Как ему надоело бить в одну точку! Так… ладно… Мне нужно сосредоточиться. Ко мне подошел… Нет, лучше подошла… Подошла наша фотомодель Оля, испачкала ему спину своей губной помадой, разлеглась и не уходит, сучка! Ага! Так вот для чего она мне нужна! Образ врага – вот что меня сегодня возбуждает.

Я откатилась на северо-запад нашей кровати. Мой тигр обиделся!

– Вот, – говорит. – Ты получила все, что хотела, и сразу от меня отвернулась. Вот так вот, Антон Сергеич, попользовались вами и оставили лежать у дороги.

– И что, мы правда будем разводиться? – Это все, что я могла сказать.

– Раньше ты эту крамолу вслух не говорила… – уклончиво ответил мой тигр.

– А вдруг дальше будет еще хуже?

– Может, и хуже…

– Зачем давиться друг другом? Мы не жадные.

– Да, не жадные… Не надо давиться… – Он прячется от меня под своим одеялом.

– Вот и надо признать – мы себя исчерпали.

– Да, исчерпали, – зевает Антон.

Я злая. Мне хочется сделать контрольный выстрел:

– Тогда придумай, пожалуйста, оптимальную концепцию нашего развода, – говорю со всей противностью, которая только у меня есть.

– Ладно, – отвечает и через минуту уже спит.

А я не могу уснуть! Я опять ухожу к своим синим шторам. И снова прожектор в окно, и снова шумит трасса, и машины летят к морю… И я опять хочу туда, на кучу лет назад, на пляж.

23. Концерт окончен

Спускаюсь по ступенькам. Антон уже ждет. Как хорошо он на меня смотрит! Глядит, как в соболью шубу кутает. Откуда он мог такому научиться в пятнадцать лет? От его игривых глаз я распускаю хвост и превращаюсь в пушистую рыжую лису.