Рифейские горы

Его притащили спустя полчаса. Мараг ослабел настолько, что сам не мог стоять на ногах, его поддерживали под руки два воина из охраны.

— Ты хочешь умереть? — спросил Кэйдар, глядя в запрокинутое лицо. — Ну, попроси меня о смерти!

Варвар дёрнулся — освободиться, но сам Аксетий держал его за мокрые волосы. Вода, смешиваясь с кровью из рассечённого виска, стекала вниз до подбородка, капала на мокрую рубашку, прилипшую к груди. Как раз на маки, когда-то вышитые руками Ириды.

Кэйдар так неожиданно, так остро вспомнил её, всю до последней чёрточки, и почему-то устыдился того, что чуть не ударил сейчас этого раба. Нет, это совсем не то, что было полчаса назад, сейчас он даже не сумеет дать сдачи. Даже не сможет попробовать… Какой тогда в этом смысл?

— Отпустите его! — приказал, отступая на шаг, отворачиваясь, уже жалея о своей слабости. — Оставьте нас!

Стоял спиной довольно долго, ждал глухого удара, когда эта груда костей рухнет наконец на пол. Не дождавшись, повернулся.

Мараг стоял почти прямо, чуть покачивался, но стоял. От него, от его одежды на дорогой ковёр уже успела натечь порядочная лужа воды, оставившая после себя тёмное пятно.

— Твоя жизнь, твоё будущее, да и не только твоё, — находятся в твоих руках, раб, — заговорил Кэйдар тихим, ровным голосом. — Ты можешь сделать так, как хочет твой господин, — и получить жизнь, свободу, — да что там! — полную независимость. У тебя попросту нет иного пути. Тебе не из чего выбирать. Потому что второго пути — смерти! — для тебя нет. Я не дам тебе умереть. До тех пор, пока ты принадлежишь мне, ты будешь жить. И ты отведёшь меня в эти проклятые горы! Отведёшь, даже если тебе придётся ползти на коленях…

— Лучше убей меня сразу! Прямо сейчас! Ну! — Мараг голову вскинул, расправил плечи. Откуда только силы взялись?

— Не смей мне «тыкать»! — крикнул Кэйдар, подкрепляя свой приказ пощёчиной. Варвар после неё еле на ногах устоял, взглянул исподлобья, с ненавистью.

— Ты хочешь вернуться? — спросил его Кэйдар с усмешкой. — Мы можем вернуться!

— Возвращайтесь… — согласился мараг с неохотой, чувствуя подвох в словах своего хозяина-аэла.

— Ты Айну помнишь, раб? Госпожу Айну? Красивую, черноокую? Она ведь была добра с тобой… Даже слишком добра… А ублюдка вашего общего помнишь? Мне говорили, ты видел их обоих…

Если мы вернёмся сейчас, они двое умрут. Щенка твоего придушат, а Айну казнят… На твоих глазах, раб…

— Она ваша сестра… — возразил с таким видом, будто это могло что-то значить.

— Да, и ещё она говорит, что любит тебя! — перебил марага Кэйдар, чуть повышая голос. — Наше возвращение убьёт её… Ты будешь виноват в их смерти!

— Вы не посмеете! — Варвар и сам не очень-то верил в свои слова. — Пытаетесь напугать…

Кэйдар рассмеялся, чуть откидывая голову.

— В этом мире ты ни одного не встретишь, кто сказал бы тебе: Наследник Кэйдар нарушил слово!

— Вы тоже обещали мне жизнь и свободу… — начал варвар, но Кэйдар снова перебил его:

— Я обещал, что отпущу тебя! Да! Сам я тебя не трону. Но, боюсь, есть ещё человек, который не прочь свернуть тебе шею…

— Господин Лидас…

— Да, твой бывший господин Лидас! Добрый Лидас!

Кэйдар опять рассмеялся, заходил по шатру туда-сюда, заложив руки за спину.

Варвар задумался, испугался. Это многое значило. Кэйдар, глядя на него, был доволен собой. Ещё бы! Такого поворота он и сам не ожидал. Стоило надавить на это раньше, ещё дома, ещё во Дворце, когда и Айна, и её выкормыш были под рукой. Тогда бы, возможно, и помощь палача Ликсоса не понадобилась.

А он, этот варвар, тоже привязан к ней, подумал Кэйдар, глядя на марага, в его лицо, искажённое мучительным раздумьем. Подумать только, эти животные тоже способны на высокие чувства. Этим они близки светлым аэлам. «Хотя, почему бы и нет? — усмехнулся Кэйдар, вспомнив свою Ириду. — Если ненависть понимать, как высокое чувство, то уж ей-то она кормила тебя сполна. А как она любит твоего сына? До безумия, до умопомрачения! Оставят ли ей его, после получения вольной? Отец вряд ли оставит. Ну, приедешь — узнаешь! Сейчас что толку гадать?»

— Долго думаешь! — Перевёл глаза на марага. Тот стоял, закусив нижнюю губу, разбитую и уже начавшую припухать; тоненькая струйка крови стекала из неё вниз на подбородок, но варвар не замечал этого. Перевёл глаза на Кэйдара, спросил хриплым посаженным голосом:

— Стоит ли этот поход той добычи, которую вы рассчитываете получить?

— А это не твоего ума дело, понял!

Раб голову опустил, признавая свою вину. Опять замолк надолго. И, когда Кэйдар уже начал терять терпение, заговорил чуть слышно: