Рок небес

Так, у меня возник вопрос… Может, Паркер отправился на эту миссию, чтобы обеспечить жене наилучший уход? Или он сам пытался себя в этом убедить, чтобы не терзаться чувством вины, оставив ее?

Если уж на то пошло, я тоже пыталась себя в чем-то убедить. Была ли эта моя история более правдоподобной? Достоверной?

– У меня брат его навещает.

Паркер повернулся и взглянул на меня.

– Который из Калифорнии?

Видите ли, такие проблески доброты со стороны Паркера сбивают меня с толку. Хотя, наверное, человек, у которого жена лежит в «железном легком», не станет идентифицировать Гершеля, как того, «у которого полиомиелит». Я кивнула, стараясь поддержать разговор, как будто его можно было растянуть на весь оставшийся полет.

– Ага… Натаниэль как-то упоминал, что Гершель собирается к нему. Я тогда не поняла, с чего бы.

Паркер фыркнул.

– Похоже на правду. Мими как-то написала, что стала «лучше спать». И только когда я ее расспросил, выяснилось, что в легком был скрипучий болт, который не давал ей заснуть. Сказала ли она мне об этом, когда проблема еще была актуальна? Ага, десять раз.

Я рассмеялась, и он округлил глаза. Возможно, Паркер впервые видел, как я смеюсь, находясь наедине с ним. Меня так и подмывало ему сказать: «Знаешь, у меня вообще-то есть чувство юмора», но я девочка уже взрослая, так что не стала этого делать. А еще я трусиха, потому что боялась утратить эту толику доверия, которую мы обрели.

– Интересно, что они о нас говорят.

– Ну, – Паркер перегнулся через подлокотник своего кресла, – одно могу тебе сказать. Твой муж ненавидит…

– «Нинья», говорит EV1. У нас проблема.

Разговор прервал голос Рафаэля, сухой и профессиональный.

Паркер, словно робот, тут же переключил внимание на него. Он щелкнул по пульту управления, чтобы Рафаэля слышал весь корабль, и одновременно ответил:

– Продолжайте, EV1.

– У Эстевана скафандр застрял в аммиачных трубах. Насколько могу судить, за скобу калибровочного кольца между голенью и ботинком на правой ноге зацепился кронштейн трубопровода 4F.37. Я сейчас смотрю на это дело и никак не могу понять, как это случилось. Застряло все намертво. Поэтому хочу услышать ваши идеи.

Я схватила справочник по аммиачным трубопроводам, который мы прихватили с собой из технической библиотеки. Широкоформатные схемы остались в инженерном модуле, и я была готова поспорить, что Леонард уже их изучал.

– Вас понял, Авелино. Мы сейчас начнем думать над решением, – Паркер бросил взгляд на меня и кивнул, увидев, что я листала книгу в поисках нужной страницы. – Можешь сказать, какой у вас сейчас расход?

– Со всеми скрубберами CO2, O2 и аккумуляторами… у меня осталось часа три.

– Терразас?

Повисла пауза, которую заполнил статический шум. Я выглянула в иллюминатор, но за ним виднелись лишь безжалостный свет звезд и далекая голубая точка – Земля.

Терразас прочистил горло.

– У меня скорее часа два.

– Понял. – Хотя Паркер ничего такого не сказал, держу пари, что его посетила та же мысль, что и меня: увеличенный расход кислорода был типичным для космонавтов с маленьким опытом выхода в открытый космос. Им приходилось тратить больше усилий даже для того, чтобы оставаться на месте. Тем не менее Паркер продолжал говорить своим спокойным голосом командира: – Что ты уже пробовал?

– Вращаться. Трясти. Тянуть. Выкручивать. Материться.

– Отличная техника. На скольких языках? – он выключил микрофон и переключился на связь с лабораторией: – Фланнери, дай мне несколько вариантов.

На одном канале Леонард спрашивал:

– Он может пролезть и перерезать Т-образный зажим?

На другом канале Терразас перечислял:

– На английском, испанском и португальском. Еще что-нибудь можете посоветовать?

Паркер снова переключился на Терразаса, когда Леонард еще не закончил говорить.

– Для академической ругани хороша латынь. У вас есть аварийные ножницы… Фланнери спрашивает, получится ли перерезать Т-образный зажим.

Рафаэль ответил:

– Если честно, я даже не могу полностью понять, как тут конструкция соединяется. Боюсь проделать в скафандре Эстевана дыру. Мы можем отсоединить трубу?

– Понял. Ждите, – Паркер снова вернулся к Леонарду: – Фланнери. Ты слышал?

– Да… Этот участок несъемный. Боюсь, лучше всего перерезать трубу. Она сейчас разгерметизирована, так что потеря аммиака дальше не грозит.

– Скажи, насколько сложно будет все отремонтировать.

– Не очень… легко. Но это выполнимо, – Леонард вздохнул, – Рафаэль это хорошо знает.

Логично. Рафаэль был нашим инженером и знал «Нинью» лучше остальных. Я продолжала листать руководство, но все, что я видела, только подтверждало заявление Леонарда о том, что, скорее всего, придется перерезать трубу.

– Принято, – Паркер быстро провел рукой по лицу и повернулся ко мне: – Ты говорила, что нам придется бросить «Нинью», если система охлаждения не вернется в строй? Нельзя что-нибудь придумать?