Ромовый дневник

– Ладно, потом, – сказал Йимон.

Управляющий хлопнул в ладоши.

– О’кей, – сердито заявил он. – Вы платить. – И вытянул ладонь вперед.

Йимон смахнул чек со стола.

– Я сказал «потом».

Управляющий подобрал листок с пола.

– Платить! – взвизгнул он. – Платить сейчас!

У Йимона побагровело лицо, и он приподнялся со стула.

– Заплачу! А теперь пошел вон отсюда и тащи нам мясо!

Управляющий поколебался с мгновение, затем прыгнул вперед и с размаху шлепнул чеком о стол.

– Платить сейчас! Платить сейчас и уходить, я звонить в полиция!

Не успел он докончить фразу, как Йимон сгреб в кулак ворот его рубашки.

– Ты, ублюдок дешевый! Будешь орать, никогда не получишь свои деньги.

Я следил за мужиками у барной стойки. Те вылупили глаза и напряглись, как свора собак. Бармен развернулся к двери, готовый то ли пуститься наутек, то ли бежать за мачете – я так и не понял.

Успев потерять самообладание, управляющий показал нам кулак и провизжал:

– Платить, проклятые янки! Платить и уходить вон!

Он смерил нас взглядом, после чего отбежал к бармену и что-то зашептал тому на ухо.

Йимон встал и набросил пиджак на плечи.

– Пошли отсюда. С этим козлом я потом разберусь.

Похоже, перспектива беспомощно смотреть, как уходят наглецы, не заплатившие по счету, привела управляющего в ужас. Он увязался за нами до парковки, поочередно выкрикивая то проклятия, то мольбы.

– Платить сейчас! – выл он. – Вы будете платить?.. Вы смотреть, полиция уже едет… не надо полиция, просто платить!

Я решил, что парень окончательно спятил, и теперь мне хотелось только одного: чтобы он от нас отстал.

– Господи, – сказал я. – Да давайте заплатим, подумаешь.

– Вот-вот, – кивнул Сала, доставая бумажник. – Меня уже тошнит от них.

– Не суетись, – остановил его Йимон. – Он знает, что я заплачу. – Он швырнул пиджак в машину, затем обернулся к управляющему: – Ты, псих вонючий, возьми себя в руки!

Мы сели в машину. Как только Йимон завел скутер, управляющий бросился в бар и стал что-то кричать сидевшим там мужикам. Его вопли разрывали воздух, а мы тем временем тронулись вслед за Йимоном по длинной подъездной дорожке. Йимон отказывался торопиться и лениво катил вперед, словно был заворожен пейзажем; через несколько секунд пара больших пикапов, набитых орущими пуэрториканцами, повисла у нас на хвосте. Машины у них были американские, и «фиат» они раздавили бы как таракана.

– Ну ни хрена себе, – раз за разом повторял Сала. – Нас сейчас прикончат.

Когда мы выехали на асфальт, Йимон, притормозив, пропустил нас вперед. Мы проехали еще несколько ярдов, остановились, и я прокричал ему:

– Давай быстрей! Уносим ноги!..

Тут возле него возникли машины, и я увидел, как он вскинул руки, словно получил удар. Йимон спрыгнул со скутера, не обратив внимания, что тот завалился набок, и сгреб в охапку мужика, чья голова высовывалась из окна. Практически в ту же секунду подъехала полиция. Четверка «фараонов» выскочила из небольшого синего «фольксвагена», размахивая дубинками. Пуэрториканцы дико взревели, посыпались из своих пикапов. Меня так и подмывало улизнуть, но я не успел: нас мгновенно окружили. Один из полицейских подскочил к Йимону и толкнул его в грудь.

– Вор! – крикнул он. – Ты что, решил, гринго могут бесплатно пить в Пуэрто-Рико?!

Обе дверцы «фиата» распахнулись, и нас с Салой потащили наружу. Я вырывался, как мог, однако за руки меня держало несколько человек. Где-то рядом звучал голос Йимона, он беспрестанно повторял: «Да этот козел на меня плюнул, этот козел на меня плюнул…»

Все вдруг перестали орать, и конфликт свелся к спору между Йимоном, управляющим и старшим из полицейского наряда. Сейчас меня никто не держал, и я решил подойти поближе, узнать, что происходит.

– Послушайте, – донесся до меня голос Йимона, – я и раньше оплачивал свои счета… Так с чего он взял, что за этот я платить не буду?

Управляющий буркнул что-то насчет пьяных, наглых янки.

Не успел Йимон ответить, как один из «фараонов» зашел к нему со спины и саданул по плечу дубинкой. Йимон вскрикнул и отпрыгнул в сторону, угодив в какого-то мужика, что приехал с остальными. Тот дико размахнулся пивной бутылкой и врезал Йимону по ребрам. Последнее, что я увидел, прежде чем народ навалился на меня, был Йимон, бешено кинувшийся на пуэрториканца с бутылкой. Я услышал несколько сухих ударов по кости, а затем, уголком глаза, приметил какой-то предмет, что опускался мне на голову. Я едва успел пригнуться, и основной удар пришелся по хребту, сбив меня с ног.

Где-то надо мной визжал Сала, а я извивался на земле, распахивая ее спиной и уворачиваясь от ног. Голову я прикрывал руками, отбрыкивался как умел, но все без толку. Особой боли не было, хотя онемевшее тело понимало, что дело плохо. Я был еще в сознании, и мысль, что меня забивают до смерти в пуэрториканских джунглях за одиннадцать долларов с полтиной, пронзила меня таким ужасом, что я заорал диким зверем. Наконец, за секунду до верной отключки я почувствовал, как меня переваливают в машину.

Восемь