Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 1

Структура исполнительной власти

Вопросам комплектования и функционирования исполнительной власти посвящен Титул III под названием «О правительстве», состоящий из пяти глав и 50 статей (30 % от общего объема Конституции) (ст. 35–84), а также несколько статей в Титуле I «Государственные отношения Царства» (например

, ст. 5–9).[383] Раздел об исполнительной власти предшествует разделу о власти законодательной, что свидетельствует о приоритете исполнительной власти в структуре государственных органов власти Царства Польского.

Согласно ст. 35–36 главой исполнительной власти является Царь («правительство зиждется в Особе Царя, он отправляет во всей полноте функции исполнительной власти. Всякая исполнительная власть и административная власть исходит только от него»), его особа священна и неприкосновенна. Все государственные акты всех ветвей власти издаются от имени Царя (ст. 37).

Согласно Конституции Царь обладал следующими полномочиями:

– управление вооруженными силами, назначение командующих и офицеров (ст. 38);

– объявление войны и заключение мирных договоров и трактатов (ст. 40);

– назначение сенаторов, министров, членов Госсовета, референдариев, глав воеводских комиссий, дипломатических и торговых агентов (ст. 41);

– назначение судей всех судов, архиепископов и епископов различных исповеданий (ст. 42);

– право помилования (ст. 43);

– распоряжение бюджетом (ст. 39);

– возведение в дворянство, награждение высшими наградами, предоставление гражданских прав и почетных званий (ст. 46);

– назначение и отзыв Наместника (ст. 5);

– законодательные функции (назначение сроков сессии Сейма, право законодательной инициативы (ст. 97), право абсолютного вето на решения Сейма (ст. 105), право досрочного роспуска Палаты послов с назначением новых выборов (ст. 124)).

Как видим, полномочия Царя очень обширны

и распространяются на все ветви власти. Вне всякого сомнения, он является центральной фигурой всей системы государственного управления. Но при этом Царь – отнюдь не неограниченный монарх. Его огромные полномочия все-таки ограничены нормами Конституции. Согласно ст. 45 при вступлении на престол во время коронации монарх и его наследники должны произносить следующую клятву: «Обещаюсь и клянусь перед Богом и Евангелием, что буду сохранять и требовать соблюдения Конституционной Хартии всей Моей властью». Мало того, согласно ст. 47 все указы и повеления царя должны быть контрассигнованы соответствующим министром (главой департамента), который тем самым берет на себя ответственность за то, что такой указ не противоречит Конституции и действующим законам.

Принцип контрассигнатуры, как известно, характерен для английской парламентской монархии. Примерно в таком виде он был воспроизведён в Конституции Франции 1791 г. Норма эта, бесспорно, крайне важна с точки зрения дополнительных гарантий для реализации принципа законности в управлении государством. Авторы Польской Конституции 1815 г. пошли явно дальше разработчиков Конституционной Хартии Франции 1814 г., где этот принцип даже не упоминается. Александр I тем самым пошел на определенное самоограничение собственной власти. Какими мотивами он при этом руководствовался, наверное, навсегда останется загадкой. Может быть, хотел показать пример бескорыстия для будущих поколений, а может быть, рассматривал принцип контрассигнатуры как гарантию избежания ошибок при принятии важных политических решений. Хотя эту норму можно рассматривать и в том смысле, что монарх не всесилен, знать всех тонкостей управления не может и, следовательно, вполне может совершить ошибку. Министр же как бы страхует его от этого, беря на себя всю ответственность за возможное неправильное решение монарха. К тому же еще не известно, как эта норма действовала бы на практике, хватило бы у министра смелости указать на ошибочное решение монарха. Но в любом случае, принцип контрассигнатуры ограничивал власть Царя, и это факт.