Розанов

Варвара Дмитриевна была больна уже довольно давно, по сути, едва ли не с самого начала их совместной жизни, но определить в точности диагноз ее заболевания долго никто не мог. Она находилась под наблюдением врачей, проходила обследования, лечилась, лежала в больнице, перенесла три операции и после одной из них заразилась тифом, терпела, страдала, молилась, читала акафисты Серафиму Саровскому и прижимала к груди фотокарточку с Иоанном Кронштадтским, но беда все равно пришла.

«26 августа я сразу состарился.

20 лет стоял “в полдне”. И сразу 9 часов вечера, – записал Розанов в «Уединенном». – Теперь ничего не нужно, ничего не хочется. Только могила на уме».

И дело было не только в тяжкой болезни, еще в юности подкосившей Варвару Дмитриевну, но и во врачебной ошибке. Причем ошибке, совершенной доктором с мировым именем, основоположником рефлексологии и патопсихологического направления в России – Владимиром Михайловичем Бехтеревым.

«Величественный шарлатан, с такой германской походкой, погубил и мамочку, объявляя себя (в “указателе”) врачом по нервным болезням, 5 лет ездя к страдающей “чем-то нервным” и не понимая, что означают неравномерно расширенные зрачки. Видел их 5 лет и не понимал – что это? почему?

Да и сколько врачей видели эти зрачки. Мержеевский (в Аренсбурге), Розенблюм (в Луге), Наук, княжна Гедройц, Райвид, и никто не сказал:

“Вы видите это, это – глубокое страдание, надо лечить”.

И мамочка была бы спасена.

Карпинский 1-й сказал, и уперся, отверг нелепый диагноз Бехтерева (“Уверяю вас, что ничего нет”) и схватился лечить 14 лет запущенную болезнь. Дай Бог ему всего доброго. Карпинский – доброе, прекрасное имя в моей биографии, благодетель нашей семьи. Как Бехтерев – погубитель».

Эта горькая запись в «Опавших листьях» была прокомментирована в наши дни двумя учеными-медиками В. И. Прохоренковым и М. В. Родиковым в статье «Загадка болезни жены В. В. Розанова», опубликованной в 2004 году в журнале «Сибирское медицинское обозрение». Как пишут авторы статьи, жену Розанова обследовали многие врачи и профессора, и одним из первых стал профессор Харьковского университета Я. Анфимов, который диагностировал у пациентки в 1898 году спинную сухотку и посоветовал Розанову: «Вернувшись в Петербург с Кавказа, покажите светилам тамошним, прежде всего Бехтереву, и проверьте мой диагноз». А дальше, как замечают ученые, Бехтерев диагноз Анфимова отверг.

«Уверяю вас, что у нее этого нет!» Сказал он это «твердо» и «радостно». «Ничего не понимая в этом, мы из чрезмерного, смертельного испуга, при котором у обоих “ноги подкосились…”, перешли к неудержимой радости, “из смерти выскочить”, конечно, как безумные».

С мнением Бехтерева не согласился член Русского общества нормальной и патологической психологии доктор А. И. Карпинский. «Да позвольте! Бехтерев или не Бехтерев сказал, но если исчезли эти и те рефлексы (зрачка и сухожилий), то, значит, разрушены мозговые центры, откуда выходят эти движущие (заведующие сокращением) нервы. Значит их – нет! А болезнь – есть…»

Карпинский предложил срочно начать лечение. Если бы оно было начато раньше, то не было бы ни «раннего склероза артерий… ни перерождения сердечных клапанов, ни – в зависимости от этого – удара».

До конца жизни Розанов винил себя: «А здоровье “друга” проглядел… Как с головной болью каждый день поутру: “Почему не позвал Карпинского?” “Почему не позвал Карпинского?” “Почему не позвал Карпинского?”».

И проклинал Бехтерева:

«Ах, Бехтерев, Бехтерев, – все мои слезы от вас, через вас… Если бы не ваш “диагноз” в 1896 (97?)-м году, я прожил бы счастливо еще 10 лет, ровно столько, сколько нужно, чтобы оставить детям 3600 ежегодно на пятерых, – по 300 в месяц, что было бы уже достаточно… Если бы Бехтерев увидел нашу мамочку, лежащую на кушетке, зажав левую больную руку в правой… Но не видит. Видит муж. У них нет сердца. Как было не спасти, когда он знал по науке, что можно спасти, есть время и не упущено еще оно».

Не имея на руках собственно медицинских документов того времени и основываясь лишь на записях самого Розанова, сказать, так ли это в точности было, сложно, но тем не менее современные исследователи определенно называют заболевание Варвары Дмитриевны и рисуют следующую клиническую картину.