Розовый Дождь

— Слушай, ты, Айстульф! Если ты зачинщик — давай слазь с крыши и вместе со священником поедете со мной, в Авалон. Там будет над вами совершен справедливый и беспристрастный суд. А остальные пусть разоружаются и остаются здесь — их вина будет определена позднее…

— Ты кажется не понял, Гастон! — нагло оборвал его юноша. — Эта земля, как и все королевство, тебе больше не принадлежит. Ты — не наш король, ты — ненастоящий король, чернокнижник, самозванец! Наш король — это Роланд, Который Пропадал и Нашелся!

С этими словами Айстульф свистнул, и к нему на крышу забрался другой юноша с шестом в руках, на котором развевалось полотнище с изображением…  Старшего брата Гастона — Роланда! Точь-в-точь такое же, как на его портрете в галерее наследных принцев в Кронбурге!

Всеобщее ликование охватило ряды мужиков, которые радостно потрясали своим нехитрым вооружением и скандировали: «Ро-ланд! Ро-ланд! Ро-ланд!»

У Гастона засосало под ложечкой, по спине пробежал неприятный холодок.

«Неужели, мой брат…  Не может быть! Тут что-то не так…  Явно что-то не так…».

Возникла неловкая ситуация. Уйти без потери лица Гастон не мог, атаковать при таком численном превосходстве противника — тоже, да и пролить кровь простых селян, мужиков…  Впервые за десятки тысяч лет, в течении которых земля древнего Авалона не знала войн! А тут ещё портрет его брата…

И в этот момент, откуда — никто не мог бы сказать, да никто и не заметил этого! — раздалось звонкое пение спущенной тетивы, свист и стрела, как рассерженная оса, ужалила Гастона в левую кисть руки, пробив её навылет. Гастон побелел и со стоном упал.

И тут же пятьдесят королевских арбалетчиков, итак в течении томительно долгих минут напряженно державших пальцы на спусковых крючках, разрядили свое оружие по заранее взятым целям, в свою очередь, лучники выстрелили в солдат.

Издав воинственный клич, толпы мужиков, потрясая дрекольем, бросились на стройную цепь пятидесяти спешенных всадников с копьями и началось настоящее побоище!

Хотя арбалетчики били почти в упор в незащищенные доспехами тела, их было слишком мало, чтобы остановить волну наступающих. Почти каждая стрела находила свою цель — и то там, то тут валялись убитые и раненые, но чрез них перепрыгивали, переступали — и бежали дальше живые. Наоборот, легкие стрелы охотничьих луков, конечно же, не были рассчитаны на серьезный бой с защищенным доспехами противником и потому эти стрелы лишь беспомощно отскакивали от брони солдат, не в силах причинить им серьезный ущерб, а потому многие лучники на крышах побросали свои бесполезные луки и, достав спрятанные дубины и топоры, спрыгивали с крыш, чтобы присоединиться к атакующим. Другие же остались стрелять в надежде попасть опрометчиво снявшего доспехи Гастона.

Зато пешая атака была не в пример успешней. Правда, сначала очень много людей было сразу поколото стоявших плотной стеной копейщиками, но вот — то тут, то там — кому-то из мужиков удавалось то сбить с ног окованной железом дубинкой ловким ударом в забрало шлема, то, схватив сильными мужицкими руками за копье, силой выдернуть рыцаря из строя, а потом вломится в образовавшуюся брешь, то перерубить топором древко копья, а потом броситься кубарем под ноги рыцаря, сбивая его с ног…  Чтобы спасти строй, некоторые арбалетчики, стоявшие сзади, бросив арбалеты, вытаскивали из ножен короткие мечи и бросались вперед, затыкая образовавшиеся в строю бреши — беспощадно рубя по рукам, головам и плечам нападавших.

Кровь лилась рекой. Вся площадь наполнилась стонами раненых, предсмертными криками убитых, яростным ревом сражающихся. Ясно было одно, поражение сплоченного, до зубов вооруженного и от макушки до пят закованного в железо, но уж очень малочисленного королевского отряда было лишь вопросом времени…

— Ваше Величество, надо уходить! Их очень много! — закричал Рольф, поднимая забрало шлема.

Гастону только что, закрыв его со всех сторон, в том числе и сверху, щитами, юноши-пажи вынули стрелу из ладони и перевязали рану. Рана была не опасна, но он потерял очень много крови. Гастон был бледен как смерть и плохо ориентировался в том, что происходит из-за болевого шока. Пажи и оруженосцы спешно облачали его, сидящего на деревянном помосте, в доспехи, под непрерывным градом стрел. Они, как капли дождя, непрерывно барабанили о поднятые оруженосцами щиты — и без того утыканные ими как ежи.

И все же, несмотря на стену щитов, две шальные стрелы каким-то чудом пройдя через щели между щитами, вонзились одна в левое плечо Гастона, другая в левое бедро. От боли и потери крови Гастон потерял сознание.

— Быстро! Черепаху! Пробиваемся! — истошно закричал Рольф.

Воинов не надо было просить дважды. Протрубил горнист, и передние ряды как по команде начали пятиться назад, боковые ряды, также медленно, стали передвигаться приставными шагами, а задние ряды пошли в наступление, расчищая себе дорогу копьями и мечами.

Но не тут-то было!