Розовый Дождь

Гастон пришпорил коня и со всадниками поскакал к противоположной части лагеря для того, чтобы составить ударную группу. А лучники уже вставали каждый на одно колено и прицеливались в темные провалы чащи спереди себя, воткнув заранее вынутые из ножен серебристые мечи рядом с собой в землю, чтобы успеть их быстро выхватить, если противник прорвется прямо к ним.

А потом…

Рык, визг, пронзительные крики и целая волна из нескольких сотен черных тварей, как чудовищный прибой, накрыла поляну. В одно мгновение лагерь затянуло темной туманной мглой, видимость стала нулевой.

Свист сотен и сотен стрел, крики и закипел ожесточенный бой.

Те твари, что выжили от десяти залпов — лучники стреляли неприцельно, «от живота» — все равно ничего не видно, да и в такой толпе все равно в кого-то попадешь…  — натолкнулись на стальной ряд мечей — лучники побросали луки и схватили уже заготовленное оружие.

Твари были разумны, но сражались как одержимые. Даже лишившись обоих лап, они норовили перегрызть в средний палец длиной клыками глотку, а если лишались головы — все равно атаковали — пока не отрубят рук и ног. Асмунд только и успевал отбивать сыпавшиеся на него удары. Он даже сам поражался той бешеной, почти звериной реакции, которая у него проявлялась. Он не думал ни о чем — только черные провалы вместо глаз, только белые в черной слюне зубы, только черные длиннющие когти. Только его горящий как расплавленное серебро меч. Страшно не было — он просто не успевал испугаться! Он просто знал — что надо ударить влево, отскочить, повернуться, сделать выпад мечом вправо, отскочить, пригнуться, потом опять сделать выпад, потом отскочить — и так далее, и так без конца! Ни одной мысли посторонней, ни о чем — только выпад, движение назад, удар, движение назад и снова и снова…

Поэтому когда раздались звуки серебристых кавалерийских труб слева и справа он даже не повернул головы. Вокруг него уже не сталось никого — оба соседа по строю уже лежали убитые — , а Асмунд продолжал свою пляску смерти — удар, движение назад, удар, поворот, выпад, движение назад…

А потом вдруг подул сильный ветер, разгоняя в стороны сгустки темного тумана, а с флангов сплошную черную толпу шевелящихся тварей накрыла кавалерия. Серебристый дождь стрел забравшихся на деревья лучников накрыл тех, что в центре. И когда последние две твари — быкоголовый мужик с когтями медведя и пантера с головой женщины, у которой все волосы состояли из шевелящихся змей, упали замертво, — тогда Асмунд, устало опустив тяжелый меч, прилег на траву. Гастон впереди конного войска уже добивал оставшихся.

— Ну как, жив ещё? — усмехнулся Гастон, подъехав к Асмунду. — Не ранен?

— Нет…  Устал очень только…

— Ты слишком много сил вкладываешь в удар, брат, а потому сильно устаешь. А битва может ведь длится часами, надо беречь силы. Ну, ничего, потренируемся вместе, я тебя научу, — Гастон протянул руку Асмунду и помог ему встать.

Но в этот момент раздался треск ломаемых ветвей и, громко рыча, на поляну выскочили сразу пять гигантских медведеобразных обезьян с шестью лапами у каждой.

— Ого! — присвистнул Гастон. — Таких чудищ вижу впервые! — и тут же вскочил на коня и кинулся вместе с другими воинами им навстречу.

Шестилапая медведеобразная горилла, что бежала впереди остальных, одним движением схватила, как бы зачерпнув руками из миски куски мяса, в каждую свободную лапу по всаднику и раздавила их, как орехи, так что послышался отвратительный треск ломающихся костей.

Но Гастон с копьем наперевес впереди всех, на коне, на всем скаку, уже подскочил к ней и пронзил низ её живота насквозь. Тварь дико закричала, но не умерла, а ударила ногой по коню Гастона — и тот отлетел вместе с всадником далеко назад, словно тряпичный мяч. А потом она кинулась, топча людей как муравьев, вместе с другими вперед.

Люди, увидев обезьяну живой после такого страшного удара, неуверенно подались назад, а потом бросились бежать без оглядки, но Асмунд, забравшись на самую верхушку высокой сосны и оказавшись таким образом вровень по росту с одной из обезьян, уже натянул свой лук и прицелился прямо в черный провал в глазнице шестирукого чудовища. Звонко пропела тетива и стрела с серебряным наконечником уже вонзилась в глаз. Обезьяна заверещала, бессильно загребая лапищами, словно гигантскими ковшами, воздух, а потом она рухнула замертво.

— Бей в глаз! Бей в глаз! Бей в глаз! — подхватили сотни голосов и вот уже со всех сторон в бегущих и рвущих все на своем пути шестируких гигантов полетели тучи стрел. Но только те, что попадали в глаза тварям, оказывались смертельны.

Когда последняя обезьяна упала замертво, туман окончательно рассеялся, и Асмунд первым делом бросился искать Гастона.

— Брат Гастон! Брат Гастон! — он переворачивал то один труп всадника, то другой и внутренне содрогался — погибло довольно много людей, да и раны были страшные — перегрызенные глотки, распоротые животы, откушенные конечности, выцарапанные глаза…

Наконец, он добрался и до Гастона.