Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Теперь скажите мне, пожалуйста, раз у нас Симеон Полоцкий – монах, кто для него есть главный адресат его стихов? О, молодцы. Уже научились. Естественно, главный адресат – Господь. Поэтому он всё свое творчество осмысливает как творчество перед Богом. И он обязан… что? Главное? Раз он у нас монах, поэт по совместительству? Нести слово Божие – кому? Кому, кому, кому? Царской семье, раз он наставник наследника. И главная цель его – спасение душ его паствы. Его паства – это царская семья. И он осмысляет свое место в мире как посредник между Богом и царской семьей. И поэтому в каждой значимой точке, в каждой точке соприкосновения с Богом, он будет действовать как проповедник и поэт. Кто-то родился – это крестины. Затем браки. Но они бывают нечасто, зато каждый год в количестве бывает какой семейный христианский праздник? Именины. День ангела. Еще бывают кончины. Всё это есть точки соприкосновения мира смертных с Богом. И вот по каждому поводу – по каждому! – он пишет откормленный поэтический труд. От слова «трудно»: писать трудно, выслушать вдесятеро труднее. Это называлось «орация»: стихотворный текст, который Богу показывает, что в царской семье всё в порядке, как надо, души движутся к светлому райскому будущему. А с другой стороны, оные души посредством оной орации наставляемы в пути все туда же. Помимо ораций он писал панегирики, эпитафии и так далее. И я вам скажу, что к делу спасения душ Симеон Полоцкий относился с размахом, со всей ответственностью – наваял пятьдесят тысяч стихотворных строк. М-да, необходимость всё это выслушивать, безусловно, укрепляла в царской семье такую христианскую добродетель, как смирение. А в свободное от ораций время он написал «Рифмологион», написал «Псалтырь рифмованную», а также неопубликованный сборник «Вертоград многоцветный». Вертоград – это сад. Это поэтическая энциклопедия, где стихотворения, описывающие самые разные достойные объекты, были расположены в алфавитном порядке. То есть каждый значимый объект, каждое событие, мало-мальски достойное внимания, для Симеона Полоцкого – это та точка, когда мир дольний сходится с миром горним, и соприкосновение должно произойти посредством написания им необходимых стихов. Опять же, поскольку вначале было Слово, то не забывайте еще и такой аспект его поэтического творчества. Именно поэтому изо всех его трудов я взяла стихотворение «Мир есть книга», и здесь сделаю маленькое лирическое отступление.

Эта абсолютизация и слова, и книжности вообще характерна для интеллигенции, которая прониклась осознанием своей офигенной крутости (причем именно в такой модальности). Аналогичную картину мы лицезреем в древнеиндийской культуре, в Х веке до н. э.; индийцы шустрые были, на двадцать семь веков обогнали Симеона. Там была ситуация следующая. Ты обязан знать священные гимны наизусть, причем с точностью до звука (мы с вами говорили о сакральности устного слова), поэтому ты их каждый день подряд и в разбивочку гоняешь, причем там специально переставляются слова, чтобы ты не бубнил механически. Твой отец этим занимался, твой сын будет этим заниматься. От такого занятия можно или с ума сойти, или додуматься до того, что это и есть самоцель. И звучащее Слово божественно само по себе. И поэтому в индийской мифологии возникает такое божество – Речь. И в посвященном ей гимне божественная Речь говорит сама о себе: дескать, я круче всех богов, благодаря мне и мироздание существует, и солнце светит, и тучки по небу бегут, всё это по моей милости. Вам кажется, что я ушла куда-то очень далеко, но вы сейчас увидите текстуальное совпадение с Симеоном, и двадцать семь веков им не помеха! Это совершенно нормальная реакция интеллигенции на осознание своего места в культуре.

Итак, давайте почитаем. Вы видите, как я тяну время, я готова про Индию говорить, лишь бы не читать действительно очень плохие стихи, но отступать некуда, поострим сердце мужеством и познакомимся с этим шедевром.