Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Итак, я напоминаю вам банальную вещь, вам известную с фильмов типа «Юность Петра», где молодой Петрушенька удирает в Москве в Немецкую слободу. Из этого следует тот незамысловатый факт, что в Москве Немецкая слобода была. И возникла она при его батюшке, Алексее Михайловиче. И если Петр – это окно в Европу, то его батюшка открыл, ну, скажем, форточку. И ветром с Запада повеяло весьма основательно. Иностранцы приезжают, в частности Адам Олеарий, на которого я активно ссылаюсь в лекциях по мифологии. (М-да, я представила Олеария, проникающего на Русь через форточку, открытую Алексеем Михайловичем… ох уж эти культурные метафоры!) Петр был более скандальный, чем его отец, более радикальный, Петр больше ломал, но вы должны понимать, что Алексей Михайлович уже делал многие из тех вещей, которые продолжил его сыночек, но делал более мягко и аккуратно. Впрочем, на его совести раскол. Я еще не знаю, что хуже для матушки-Руси – раскол или все петровские реформы. Но у нас пока что Петруша еще маленький, а в наследниках (и затем в царях) – сын первой жены Алексея Михайловича. Как его звали?

На матушке-Руси было два царя Федора. Удивительно схожие: оба подозрительно напоминают хороших людей, оба умерли бездетными, после смерти обоих началось такое, что ой, мама, это только Пушкину воспеть в нетленных строках. Что за два Федора? Знаете ли вы хотя бы про одного? Про одного знать положено, потому что мы будем проходить пьесу Алексея Константиновича Толстого «Царь Федор Иоаннович». Она вошла в золотой фонд русского театра и является лучшим из написанного оным Толстым. А нас сегодня будет интересовать другой Федор – Федор Алексеевич, старший брат Петра. Федор жениться успел, но не успел дойти до брачной ночи – умер, его супруга осталась девственницей, Петр в этом лично убедился: когда она умерла, он присутствовал при вскрытии, любопытствовал. Дальше Федору де-факто наследует Софья, хотя формально и юридически наследуют Петр и его старший брат Иван. Об этой ситуации мы сегодня будем говорить.

Как я уже сказала, поскольку Алексей Михайлович был открыт Западу и западной культуре, в это время в Москве появляются европейски образованные люди. Они славяне, но выходцы с Запада. Вопрос: с какого-такого Запада приедут в Москву эти славяне? Симеон Полоцкий, Карион Истомин, Сильвестр, он же Медведев, и так далее. Более того, поскольку это люди европейской образованности, на латыни они будут говорить как миленькие, но, чтобы подчеркнуть свою эрудицию и свою избранность, они будут говорить, логично, на западноевропейском языке. На каком языке будет говорить интеллектуальная элита русского общества при Алексее Михайловиче? Я жду ваших ответов. Мимо, мимо, мимо. Французский – нет, у нас семнадцатый, а не девятнадцатый век, немецкий тем паче мимо, немецкая культура у нас тоже сильно позже поднимется. Английский тоже мимо, голландский – это вы с Петром Алексеевичем путаете, а у нас пока Алексей Михайлович. Ну?! Государство высокой европейской культуры, вам это государство известно, мы его упоминали и на прошлой лекции… Польша! Да, это Польша, это польский язык. Между прочим, оттуда пошло бритье бород, не связанное с сексуальной ориентацией, а связанное с модничаньем. Если ты носишь только усы и одет в польский кафтан, то никаких вопросов! Это подражание западной моде. Нам показывают в прекрасном фильме «Юность Петра» – Голицын, фаворит Софьи, одет по-польски и носит усы. И Петра на исторических полотнах, если художник разбирался в материале, изображают одетым по западной моде – в польский кафтан.

В это время Польша – преинтереснейшее явление. Потому что она, с одной стороны, страна славянская, с другой стороны, с незажившими ранами, особенно на самолюбии, – враг России (я напоминаю, что именно в Польшу у нас бежит Курбский), и при этом она – страна европейской культуры. Опять же посмотрели на переписку Грозного с Курбским, Курбский пишет из Европы, то есть из Польши. А дальше будет еще более любопытное явление.