Русская зима

Конечно, девчонки беспокоятся, как долетела, режиссеры торопят с инсценировками, Игорь Петрович требует встретиться и поговорить, Лёня скучает… «ВКонтакте» сообщение от Олега Свечина: «Привет, Серафима. Ты 17–19 ноября будешь в Новосибе?»

Она машинально защелкала сенсорными клавишами, набирая ответ: «Привет. Да, буду. А ты?»

«И я, – выскочило почти сразу. – А ты не в Америке уже?»

«Только что вернулась. Как будто целая жизнь там прошла, хотя всего три месяца».

«Поздравляю с возвращением на родину. До встречи в Новосибирске!»

«До встречи», – слегка обиженно ответила Серафима. Хотелось так, письменно, поболтать с этим малознакомым человеком еще.

7

Вот именно – малознакомый. Знакомый, но мало.

Уже несколько лет пересекались, а вернее, оказывались поблизости на фестивалях, объявлениях шорт-листов, церемониях награждения лауреатов разных литпремий. Серафима наблюдала за вечно одетым в черные джинсы, черные туфли, темный свитер – все эти годы словно одни и те же – мужчиной неопределенного возраста, с одинаково угрюмо-потерянным взглядом, и ей становилось одновременно и страшно, и жалко его.

Ей рассказывали, коротко, как-то без желания, как о чем-то неприятном, что он пишет такие же угрюмые, как сам, повести и рассказы о потерявшихся в бытовухе, пьет, с какой-то безнадежной наглостью пристает к девушкам, когда рядом нет его крупной, решительной, властной жены. Зовут его Олег, фамилия Свечин, живет в Москве, но приехал откуда-то из глубокой Сибири.

По-настоящему познакомились минувшим летом здесь, в Екате, на фестивале литературных журналов. Серафиме позвонил ее бойфренд, искусствовед Лёня: «Приезжай. Мы в Доме писателя, компания большая». Серафима приехала.

Первым, кого увидела, был Свечин. Он сидел, сжимая в правой руке пустую стопку, смотрел перед собой и немного вниз, в район тарелки с остатками колбасной нарезки и, казалось, думал о чем-то мучительном, сложном. А может, просто ждал очередной призыв подставлять стопки…

Серафима шлепнулась на стул рядом с ним. Буквально шлепнулась, а не села, и спросила с наездом:

– Это чья угрюмая рожа посреди веселья?

Свечин посмотрел на нее, выражение глаз не поменялось. Отозвался сухим, шершавым:

– Здравствуйте…

Конечно, напились, ходили толпой вдоль Исети, горланили песни «Чайфа», спорили о поэзии, драматургии, прозе, нужны ли журналы или это вчерашний день, читает ли их кто-нибудь. Собирали деньги на очередную бутылку, и поэт Костя Комаров бегал в ближайший ресторан; в магазинах уже не продавали. Бутылка осушалась за пятнадцать минут, требовалась новая… Кое-как заставив себя выскочить из этого почти подросткового буха, Серафима вызвала такси и уехала домой.

На другой день они встретились на ступенях Ельцин-центра, где проходил поэтический слем. Свечин затяжно посмотрел в вырез ее маечки…

Позже, копаясь в интернете, она наткнулась на страницу Свечина «ВКонтакте» – в «Фейсбуке» его, кажется, не было – и отправила заявку в друзья. Он принял, и с тех пор они время от времени лайкали посты друг друга. А сегодня он написал. Она ответила…

– Алло, мамуль, ну всё, приехала. Всё в порядке. Сейчас поем и спать лягу. Уже джетлаг начинается. Теперь будет неделю колбасить… Да, а послезавтра я в Новосибирск улетаю. На пять дней… Фестиваль какой-то – литературно-театральный… Ну что делать – согласилась, лежа на лужайке в Айове, не отказываться теперь.

Глава вторая

1

В последние недели в Америке затосковала, но, как сейчас поняла, вернувшись, затосковала не по друзьям, знакомым, может, не по городу, в котором жила с семнадцати лет, а по зиме, которая здесь уже началась, а там, в Айове, не чувствовалась. А может, затосковала по самой тоске, которая мучила ее каждый год с первых заморозков до середины декабря. Подготовка к Новому году, тщательный выбор подарков, сохранившееся с детства ожидание чуда оттесняли тоску, развлекали, и в январь Серафима входила бодрой, какой-то обновленной.

Но дотянуть до предновогодних недель было все– гда тяжело, и два раза она чуть не осталась в ноябре.

«Чуть не погибла в ноябрях», – с усмешкой продекламировала мысленно, отрываясь от экрана ноутбука, где висела инсценировка одного популярного и при этом хорошего современного романа; инсценировку оставалось только вычитать на предмет ошибок, опечаток, и можно отправлять режиссеру. Но сделать эту пустяковую вообще-то работу никак не получалось.

Вспомнила, как раньше в интервью рубила: «Какое еще вдохновение? Садись и работай!» – и стало стыдно. Будто обманывала. Но тогда она действительно так думала – от слова «вдохновение» кривилась – и только недавно поняла, что находилась в то время в состоянии постоянного вдохновения, и в том бешеном ритме, в каком жила, в вале событий, нужно было найти час-полтора-два, чтобы написать действие пьесы, настрочить кусок сценария в ее тогдашнем стареньком, тормознутом компе. А потом, в очередной паузе, доработать и выставить на сайте. И начинали сыпаться предложения из театров и студий.