Русская зима

И тут же вспомнила о своих отношениях с Лёней. Их счастливые часы в постели, его вкусные завтраки на подносе в постель, но тут же и ссоры без явных причин, ее частое и необъяснимое раздражение его присутствием в ее квартире… Да, она много раз ставила ему условие: или разводись, становись моим мужем, живи со мной постоянно, или между нами всё закончится. И это условие сама же нарушала. Даже не потому, что хотела его, а знала, что они не станут мужем и женой. А если станут, то замучают друг друга… Такой вот у них расклад: в сексе они счастливы, а за его пределами почти всегда – нет. С Игорем Петровичем… Если бы она стала его женой, то превратилась бы в туповатую служанку. Таких много среди жен старых харизматиков.

– Серафима, – Свечин посмотрел на часы. – Извини, мне пора.

– Уходишь?

– Надо… Дочку надо из художки забрать. Извини…

– Да ничего. Сейчас друзьям позвоню – затусим.

– Это правильно. – Он достал пятисотку и положил на стол. – Кажется, хватит… Если что – напиши завтра.

Поднялся.

– Если что – напишу, – едковато ответила Серафима.

– Я понимаю. – Свечин услышал эту ноту. – Извини меня. Желаю тебе счастья.

– Взаимно.

Он постоял. Наверно, ожидал, что она встанет и они обнимутся. Серафима осталась сидеть. Свечин дернул головой, пошел к выходу.

Глава восьмая

1

Друзьям не позвонила, вернулась в общежитие и пролежала на кровати почти сутки. Еды не было, да и не было аппетита; воду пила из-под крана, тяжело, как старуха, добредая до кухни. Айфон то и дело булькал получением сообщений, звонкам по ватсапу. Серафима не реагировала, а потом и вовсе выключила звук. Положила айфон экраном вниз. Пыталась спать, но как только сон приближался, она пугалась – это был не сон, а черная дыра, в которую ее утягивало, – и распахивала глаза.

Будущее кончилось. Вернее, оно, конечно, может быть, но такое уродливое, неправильное, что в нем не хотелось жить.

Чего она ждала от встречи со Свечиным? Ведь понимала же – ничего не изменится, он придет и уйдет. Правда, не так все представляла, не как простую случку, перепихон. Разговоров, наверное, ожидала. Его какого– то другого, а не такого торопливого и перепуганного.

Пусть бы те два дня в Новосибирске остались светлым воспоминанием. Грустным, но светлым. А теперь они были измазаны этой встречей…

Был вечер, была ночь, было утро, начался день. Серафима лежала посреди огромного города и не знала, что делать дальше. Не знала, как собрать силы, где их найти, чтобы продолжить свое существование. Пусть в самом примитивном виде – умыться, поесть… И что дальше?

Брала в руки айфон и тут же клала обратно на тумбочку. Даже не включала. Темный экранчик скрывал новые неприятности, разборки, проблемы. Игорь Петрович наверняка ищет ее; Лёня, скорее всего, продолжает требовать встретиться; стопроцентно есть письма с предложением написать сценарий, инсценировку, пьесу, почитать, приехать, провести семинар. Обещают гонорары, авансы, заранее намечают сроки и даты. И ей нужно или отказываться, или соглашаться. Отказываться от всего страшно – могут и перестать предлагать, – а браться хоть за что-то сейчас немыслимо. Она до туалета дойти не может…

Хотелось просто исчезнуть. Без всякого суицида, без боли, без последних минут осознания, что ты сейчас умрешь. Нет, просто исчезнуть. И это тело чтоб тоже исчезло. И память у родных, у знакомых, что она была – тоже.

По какому-то наитию все же открыла айфон и сразу наткнулась на письмо Тани Устьянцевой, девчонки из Еката: «Сера, привет. Ты в Москве? Увидели по геолокации. Мы с Пашкой тоже. Но вечером улетаем обратно. Можно посидеть чутка. Ты как?»

Письмо было послано два часа назад, и оно – Серафима сама удивилась – оживило. Писать ответ не стала, нашла номер. Позвонила. Попросилась лететь вместе с ними. Приехать за ней. Помочь.

– Я в полном депрессняке, Тань. В полнейшем. Вы каким рейсом летите?

Купила по интернету билет. Поскидала вещи в чемодан. Даже не умывшись, оделась. Кое-как расправила покрывало. Закрыла комнату. Помыла тарелку, на которой вчера лежали дольки яблок… Ключ сдала охраннику в театре. Прощаться с завлитом не стала.

К счастью, Устьянцевых долго ждать не пришлось. Подкатили на такси. Забросили чемодан в багажник, доехали до Павелецкого вокзала. Поужинали в ресторане «Хищник». Серафима выпила два бокала вина и неожиданно сильно опьянела, но и внутренне успокоилась, даже развеселилась. «Да пошли они все!» – кричало внутри.

Таня с Пашкой с расспросами не лезли. Рассказывали, как провели выходные в Москве. Они давно покончили с алкоголем и прочим, вели ЗОЖ, ходили по музеям, театрам, смотрели умные сериалы.

– Сегодня почему задержались – узнали, что выставка Пинакотеки Ватикана открыта в понедельник. И помчались! Караваджо, Пуссен, Рафаэль…

– А, я была в Ватикане, – отмахнулась Серафима.

– Понравилось?

– Не помню. Прошли стадом…

– Нет, а тут – классно сделано.

– Ну и классно.