Русская зима

Страшно было и от того, что вот возьмет всё и накроется: спектакли снимут с репертуара, новые проекты не реализуются, новые пьесы не напишутся. Пересохнет, в общем, денежный ручеек. И что тогда?.. У папы зарплата двадцать тысяч, мама дома сидит, брат Саша школьник, сестра с мужем сами, как говорится, от зарплаты до зарплаты.

Это значит каждый месяц собирать двадцать две тысячи, экономить на всем, может, занимать, потом перезанимать. И это растянется на пятнадцать лет. До ее сорокалетия.

А получилось, с ипотекой она расправилась за неполных два года. И теперь даже слегка жалеет, что выбрали Арамиль, а не сам Екатеринбург. Папе и брату утром на машине до работы и школы почти час ехать, и сама она редко бывает там, в квартире, которую считает домом.

Женька с Вадиком забрали ее около пяти вечера. В салоне «форда» гулял аромат наготовленного сестрой; Серафима взяла на себя покупку напитков.

Последний день шестнадцатого года кончался – солнце догорало за скромными Уктусскими горами, даже слепило последними лучами сквозь стволы сосен. Слева белел снегом замерзший Нижне-Исетский пруд, за ним – светлые свечки-высотки, а по обочинам дороги чернели деревянные избы. Окна не светились. Расселенные, наверно. Некоторые уже и полуразрушенные, но есть жилые. Кто-то держится, не съезжает. Конечно, жить вдоль улицы, которая превратилась в трассу, наверняка неприятно, но и свой кусок земли не каждый готов оставить.

Вадик ехал неспешно – во-первых, то и дело возникали заторчики, а во-вторых, обычно он возил Женьку к родителям другой дорогой, по дублеру Сибирского тракта, но Серафима жила в том районе города, откуда нынешний путь был короче. Или удобней. Тем более сейчас, когда все куда-то спешили – в гости, в последний момент за подарками, еще бог весть зачем…

Пела Земфира, и от ее песен было и сладко, и грустно. Серафима поздравляла друзей с праздником. «ВКонтакте» выскочил в числе друзей и Свечин. Заглянула на его страницу. Перепосты рецензий на его книги и журнальные публикации, фотография, где он с женой напротив «Мулен Руж». Подпись – «Из давнего». Ролик от двадцать пятого декабря: красный флаг в Кремле меняют на триколор. Подпись к ролику: «25 лет назад. В этот день 25 декабря 1991-го я со многими пересадками добрался по воинскому проездному билету из Питера до Кызыла. Было праздничное застолье с тушеной говяжьей брюшиной и гарниром из пшеничной крупы. А потом – просмотр программы “Время”».

Позавчерашний пост: фото со съемок фильма Василия Сигарева «Страна ОЗ». Кадр, где Яна Троянова перебирается с лоджии на лоджию. Подпись: «Предновогоднее». Вчера и сегодня ничего не выставил… Что он там сейчас делает? Наверно, как и большинство примерных – или старающихся сохранять примерность – семьянинов, помогает жене готовить новогодний стол. Хотя там еще две дочери… Может, сидит в своем кабинетике и пишет очередную книжку.

Как-то жалко его стало, и Серафима написала в личном сообщении:

«Привет, Олег! Поздравляю тебя с Новым годом, пусть все, что пишется – напишется, и все, о чем мечтается, – сбудется!» Такие вот нашлись слова. Банальные, конечно, но что еще…

От него почти сразу пришел ответ:

«Спасибо, Серафима. У нас тут еще семь часов жить в 2016-м. Еще горы можно свернуть… Желаю тебе, Серафима, тебе всего самого лучшего. Очень часто о тебе вспоминаю».

Три раза «тебе». Или разволновался, или уже выпил.

«Я тоже о тебе вспоминаю». Она подержала палец над дисплеем, подумала и поставила после «вспоминаю» многоточие. Отправила.

Потом за вечер несколько раз заглядывала «ВКонтакте». Свечин молчал, новых постов не появлялось.

4

Отмечали хорошо. Все в их семье были разговорчивые, остроумные, поэтому воспоминания, истории лились одна за другой – телевизор бубнил, пел и играл совсем забытый. И даже то, что обычно представлялось как испытания, неприятности, сейчас преподносилось забавными случаями. И каждому из детей – тогда были Серафима и Женька – по одной мандаринке в виде новогоднего подарка в девяносто шестом, и переезд под самый Новый год на новую квартиру в Ханты-Мансийске в девяносто девятом. С прошлой хозяйка срочно потребовала съехать: вернулась откуда-то ее дочь с мужем, понадобилось жилье.

– Но ведь весело тогда отпраздновали. Среди коробок, разобранного серванта. Папа стол кое-как скрутил, бенгальские огни достали…

Прошлое казалось романтичней оттого, что нынешнее было надежным. Никто их не сгонит из этой квартиры; во дворе стоят две машины – папина и Вадика. Женька, глядишь, скоро и об ожидании потомства объявит – по крайней мере, они говорят, что хотят…

– Что, пять минут осталось? – глянула в телефон Женька. – Записки же надо готовить, шампанское!

Быстро оторвали каждому по полоске бумаги, нашли несколько ручек. Составили ближе друг к другу бокалы под шампанское. Папа взялся за бутылку «Вдовы Клико».

– Пять минут, пять минут, это много или мало? – запел Вадик голосом Гурченко; мама с папой засмеялись.

– Вадьку вообще нужно на сцену, а он за своим пультом чахнет, – сказала Женька.