Русская зима

«Боевики ИГИЛ разрушают древнюю Пальмиру… В США прошла инаугурация Дональда Трампа… В Вашингтоне полиция применила слезоточивый газ во время акции противников Трампа… В Мельбурне в результате наезда автомобиля на пешеходов погибло четыре и ранено около двадцати человек. Полиция не считает это террористическим актом… Минюст счел противоречащими Конституции новые антитабачные инициативы Минздрава… Продолжаются поисково-спасательные работы в итальянской провинции Пескара. При сходе снежной лавины погибло семнадцать человек, еще двенадцать числятся пропавшими без вести…»

– Нужно в магазин сходить, – убирая посуду в мойку, сказала Серафима. – Продукты почти кончились… Есть, правда, кролик в морозилке, но я не знаю, как его готовить.

– Кролик? – удивился и обрадовался Свечин. – Я знаю как.

– Приготовишь? Мне посоветовали крольчатину есть для здоровья.

– Конечно. Потушу в сметане.

– Здорово…

– Давай сейчас сходим, а потом делами займемся.

Собираясь, Серафима достала из-за тумбочки в прихожей сумку на колесиках. Свечин поморщился:

– Не надо.

– Я обычно много покупаю, чтоб надолго…

– Унесем как-нибудь. С такими сумками еще успеем находиться…

Почти не обсуждали, что брать – наблюдали, какие у кого вкусы, привычки. Лишь когда Свечин положил в тележку колбасу, Серафима решилась заметить:

– Она плохая. Вот здесь в составе – «мясо птицы механической обвалки». Это значит, туда всё что угодно идет. У нас лучшая колбаса вот эта – «Черкашинская».

Свечин глянул на полку:

– Цены неслабые.

– Зато настоящее.

– Хорошо, правильно. Ты говори, что у вас лучше. Я-то, – улыбнулся, – неместный.

– С Черкашиным, это бизнесмен такой, история была интересная. На фабрике случился сбой, и добавили в партию колбасы чего-то больше нормы. Никто бы не отравился, но вкус не тот, и вообще… Короче, этот Черкашин позвонил на телевидение и попросил сообщить, чтобы партию такой-то его колбасы не покупали, а купленную сдавали обратно. В общем, понес колоссальные убытки, зато люди его зауважали.

Свечин покачал головой:

– Редкий случай. Молодец.

– А может, и рекламный ход, – добавила Серафима.

– Может…

Проходя мимо винного отдела, синхронно посмотрели друг на друга и без слов решили: не надо.

Расплатиться вызвался Свечин. Серафима немного посопротивлялась – дорогие продукты были выбраны в основном ею: моцарелла, песто, авокадо.

– Нал? Безнал? – спросила кассир.

– А как вам удобнее? – Свечин явно решил порисоваться, но так, вроде в полушутку.

– Мне без разницы.

– Тогда по карте.

– Прикладывайте.

– У меня вставляется.

– Вставляйте.

Серафиму этот примитивный диалог рассмешил. Ей нравились мужчины, которые умеют смешить. У Свечина не очень пока получалось, но тем не менее.

2

– Мне нужно инсценировку писать. – Она услышала, что оправдывается. – Скоро дедлайн, а еще не у шубы рукав.

– А что за инсценировка? – После раскладывания продуктов в холодильник и по полкам шкафов, Свечин был бодр. – Если не секрет, конечно.

– По «Прощанию на рассвете» Ромена Гари.

– М-м, не читал. Я его «Вся жизнь впереди» читал.

Серафиме сейчас не хотелось беседовать о литературе, но и не отреагировать не могла:

– Эту он под псевдонимом написал. А там – как бы его автобиография.

– Это где умирающая мать пишет сто писем и просит отправлять герою, который на войне, чтоб он думал, что она жива?

– Да, та самая книга.

– Ну вот видишь – не читал, но знаю… Ладно, мне тоже надо поработать. Колонку заказали за четыре тыщи… Ты за столом?

– Я обычно на диване. Напротив холодильника.

– Удобное место.

Серафима кивнула:

– Да, стимулирует работать. Как морковка перед носом ослика…

Сначала стесняло присутствие рядом другого человека. Но он так бойко стучал по клавишам своей «Леновы», что и Серафима вскоре включилась в этот ритм. И совсем было увлеклась, но у Свечина зазвонил телефон.

– Извини. – Он вскочил, ушел в прихожую, а оттуда в комнату; забубнил там.

Ну вот, жена одумалась. Уговаривает вернуться, может, прощения просит… Дочки без папы, семья без его поддержки… И ниточки, жилки внутри лопались одна за другой, и Серафима в буквальном смысле опустила руки, невидяще смотрела в экран ноута.

– Извини, – с тем же словом вернулся Свечин. – Евгений Петрович узнал, что я в городе, зовет в гости.

– Какой Евгений Петрович? – механически, без всякого интереса, вернее, без сил вспомнить, кто это, вообще без сил, спросила она. Но уже чувствовала, что они возвращаются, ниточки, жилки схлестываются в узелки – не она звонила, не жена…

– Касимов, писатель. Наверняка знаешь.

– А, ну конечно! Хороший человек. Сходи, конечно.

– А ты?

– Я?.. Ты сказал, что ты здесь… со мной?

– Угу… Нельзя было?

– Нет, почему… Можно. Но у меня… – Касимова и его жену Елену, очень верующую женщину, она уважала, и идти со Свечиным к ним… в каком качестве?.. Дурацкое выражение – «в каком качестве»… Нашлась: – У меня завтра работа. Я ведь в театре работаю. После всего встретимся и – сюда.

– Ну, пусть так. Тебе действительно ничего, что я съезжу?