Русская зима

– И с Леонидом у вас, получается, всё? Финал?

Серафима пожала плечами. Отвечать не хотелось. Но вспомнила, что подруг собрала не только излить душу и услышать советы, но и для того – хотя не хотела себе в этом признаваться, – чтобы все, кому нужно, узнали – она теперь живет не одна. В том числе и Лёня. И потому сказала вслух:

– Думаю, да. У нас уже столько было этих финалов, но теперь, наверное, всё.

Оля как-то облегченно кивнула. И глаза блеснули.

4

Сидели довольно долго, часа три, а распрощались торопливо. Серафима была инициатором – почувствовала, что пьянеет, устала от вопросов. Ждала советов, а ей навалили гору вопросов, на многие из которых ответить было трудно или вообще невозможно. Но главное от разговора получила: подруги не стали убеждать, что от Свечина надо избавиться. Наоборот, аккуратно, в меру, порадовались за нее. Поздравлять не стали: слишком рано. Вот нажрется сейчас в гостях, устроит что-нибудь, потом Серафиму обидит, и поздравления окажутся ошибкой, чуть ли не предательством. Завели ими девчонку в тупик. Или в травмпункт.

За стол Серафима заплатила одна – «я пригласила». Подруги вызывали такси.

– У тебя какие планы? – спросила Женька.

– Пройдусь немного, мозги проветрю.

– Можно с тобой?

Сестре она обычно не отказывала, но сейчас пришлось:

– Извини, одна хочу побыть. Переварить информацию.

Женька ободряюще-сочувствующе сжала ее руку ладонями:

– Понимаю. Я тогда тоже домой. Вадик заждался.

Одна за другой, пожелав счастья, подруги ушли. Серафима посмотрела сообщения. Как всегда, Лёня просил и требовал встречи и разговора, Игорь Петрович предлагал приехать к нему, вот и Свечин присоединился – три коротких послания, и тоже зовет. «Здесь очень душевно».

Она никому не ответила. Заказала сто грамм хреновухи, набрала Полину Гордееву. Без разгона и даже без традиционных «как ты?» рассказала, что нагрянул Свечин, и они третий день вместе.

Вместо ожидаемых восклицаний, что это ужасно, что он опасный человек, Полина спросила:

– С вещами приехал?

– Ну, относительно. Одежда какая-то, ноутбук, бритва электрическая.

– А блокноты, записные книжки?

– Да, в основном это как раз.

– Значит, всерьез.

– И что мне делать?

Полина помолчала и ответила:

– А что теперь делать – живите. Ты же говорила, что любишь.

Принесли две стопочки, и Серафима тут же одну проглотила. Как микстуру во время приступа.

– Но ты ведь… – задыхаясь то ли от хреновухи, то ли от волнения, напомнила, – сама меня всё время отговаривала.

– Правильно, отговаривала. Но тогда ситуация была другая. А теперь изменилась. – Голос у Полины был спокойный, ровный. – Он бросил семью и приехал к тебе. Ты ведь мечтала об этом. Мечта сбылась.

Серафима хотела заспорить, что не совсем об этом мечтала, да и не то чтобы мечтала. Может, и мечтала потому, что знала – мечта ее не станет реальностью. Человеку ее профессии необходимы такие мечты, такой предмет, чтоб пострадать. Но проговорила это про себя.

– Алло, – голос Полины.

– Да, я здесь. Обдумываю твои слова. Наверное, всё действительно так.

– Ну и радуйся… Кстати, он не пьет?

– Выпили в первый вечер, потом – нет. Сейчас он у Касимовых в гостях. Вроде бы выпивают.

– А тебя зовет?

– Да, три эсэмэски прислал.

– Стоит согласиться. И потом предложить поехать домой. Посмотреть на реакцию. Если начнет агрессию проявлять – плохо. Если покорно согласится – тоже. А если так: «Да, пожалуй, нам пора», – хорошо.

– Целый тест…

– Ну а что ты хочешь?

– А если он обратно уедет? – резко перешла Серафима на другое, и решила, что Полина ее не поймет. Полина поняла:

– Вряд ли. Он, как я могу судить, из таких, кто долго созревает, копит, а потом переходит Рубикон. Я вот свой не перейду – не брошу всё и не уеду в Берлин. Но ему легче – он мужчина. Его или допекло там, или он тебя полюбил.

– А как узнать? – услышав сама свой вопрос, Серафима поняла, что опьянела всерьез.

– Жизнь покажет, – философски отозвалась Полина.

– Покажет… Спасибо тебе. Я тогда ему сейчас позвоню.

– Только держи себя в руках. Ты выпила?

– Чуть-чуть.

– Не продолжай. Женщина всегда должна быть трезвее мужчины.

5

Касимовы жили минутах в десяти от «Подковы». Практически на другой стороне улицы Ленина. Еще пройти немного по 8 Марта в сторону Ельцин-центра, и будет их дом.

Свечин ждал ее возле подъезда. В свитере, с сигаретой, которую держал в горсти, пряча от ветра.

– Привет! – удивилась и испугалась за него Серафима. – Ты давно здесь? Простынешь ведь!

– Да нет, только вышел. Освежиться. И тебя не пропустить. Тут запутаться легко.

Он казался непьяным. Хорошо.

Отбежал к урне возле крыльца нотариальной конторы. Вернулся.

– Идем?

У него оказался ключ от домофона. Ткнул, дверь запищала. Пропустил Серафиму вперед…

У Касимовых она была раза два-три. С Лёней. Да, наверное, все причастные к литературе, театру, вообще искусству люди Еката здесь перебывали – Евгений Петрович, поэт, прозаик, редактор и много еще кто, любил общаться, а квартира находилась в самом центре города.

– О, какими судьбами! – буквально расплылся в улыбке хозяин; круглые очки делали его похожим на пополневшего Паганеля. – Привет-привет! Проходи.