Русские друзья Шанель. Любовь, страсть и ревность, изменившие моду и искусство XX века

Мися то старалась быть рядом с влюбленными, то грозила мужу самоубийством, и каждый ее шаг вызывал злорадные пересуды. Какое-то время Серт метался между жалостью к жене и желанием быть молодым, живым рядом со скульпторшей. Не выдержав, он попросил развода и женился на Русудан. Мися смогла пережить развод, однако все чаще заглушала боль наркотиками. Она убедила себя считать новый брак мужа временным, повторяя, что они с Жожо «связаны церковными узами»; Мися даже стала называть их «священными». «Серты» стали появляться на публике втроем: неестественно оживленная Мися, напряженная Русудан и унылый великан-художник с тоскливыми глазами. «Серт и его две жены, старая и новая», – посмеивались над ними. Жан Кокто сострил, что «Мися напоминает человека, который стоит около чужого столика в ресторане и внушает тем, кто обедает, тягостное чувство неловкости». Злую шутку Кокто, который так многим был обязан Мисе, с удовольствием повторяли.

– Какая все-таки я была дура, всегда, – шептала Мися, сердито копаясь в сумке. – У Эдвардса надо было не яхту требовать, не принимать драгоценности, дрянь эту всякую. Если бы у меня была хоть одна картина Джорджоне – я бы прожила другую жизнь. С картиной! Она бы меня не покинула.

Утомительные заботы о Мисе и ее капризы раздражали Коко, но отвлекали от собственных горьких мыслей. Годы, проведенные рядом с Бендором, стали казаться ей бессмысленными, однообразная праздность в окружении многочисленной свиты герцога тяготила.

Бендор был настолько богат, что, как сострил его друг, «любой мог бы жить всю жизнь только на деньги, которые тратятся на приобретение газет в замках Бендора. А ведь их выбрасывают каждый день, даже не читая!» Сколько времени она провела в Итон-Холле, фамильном замке Вестминстеров? Никто из гостей, и она сама, даже не смог сосчитать там спальни. Как долго томилась в другом замке герцога, в Нормандии? Что она там делала, собственно? Ничего. Готовилась к лососевой рыбалке. Все было так же, как во времена туповатого лошадника Этьена Бальсана, только на другом уровне, разумеется. Она снова попала в эту ловушку и скоро может стать эпизодом из жизни «гарема Бендора». У нее останется ларец с украшениями, подаренными им, большой участок земли в Рокебрюне, где сейчас строится вилла – именно такая, о какой она мечтала. Достойная плата содержанке за потерянные годы?

Через три года Коко исполнится пятьдесят.

– Давай теперь с запахами, только не торопись, – попросила Мися. – Значит, мы поняли, как может пахнуть земля с травой в нижней части картины.

– Да, там влажная земля и темные, опасные заросли, еще глиняный откос, подмытый водой, он выглядит прохладным. Похоже на аромат «Русской кожи», ну почти.

– Как думаешь, вода в реке течет или она стоячая? – Мися нашла в сумке надушенный платок и поднесла к лицу.

– Ближе к нам вода прозрачная, это холодный поток, но около моста, в середине картины, она темная, словно застоявшаяся. Еще посреди потока есть валун, большой камень, вокруг него вода бурлит.

– В старости буду просить служанку доставать флакон и снова представлять «Грозу». Буду лежать и нюхать, – задумчиво сказала Мися.

– Как ты можешь мечтать о беспомощности? – не удержалась Коко. – Ну ладно. Дальше – накидка женщины, белая рубашка солдата и неожиданное пятно – его красная куртка. Две сломанные, вернее обрезанные, колонны прямо посередине, светлые и блистающие, яркое пятно посреди картины. Еще торчат белесые башни, звонкие и светлые акценты среди зеленого. Это похоже на «пятерку»?

– Больше на «Двадцать вторую», она пронзительнее «пятерки», – Мися достала другой платок. – Она, она… как эта бесполезная пика у солдата. Я заранее поняла, что так пахнет «Двадцать вторая» – вот, убедись. Похоже, да? Металл. Наверное, Джорджоне зашифровал какое-то послание, – сказала Мися приглушенным голосом. – Он наверняка намекает на Таро, оно было и тогда популярно: башни, буря, река времени. Семь башен! Здесь везде символы, согласись! Может, Джорджоне отправил послание именно мне?! Вот этот, как ты его назвала, павильон, на нем знак с рогами – это ведь мы с Дягом!

– Почему вы с Дягом?!

– Знак овна! Я родилась тридцатого марта, он тридцать первого. И в один год, ты помнишь?

– Сто раз уже это слышала, Мися…

– А как тебе башни? Что ни означают, по-твоему?

– Понятия не имею, – пожала плечами Коко. – Не думала об этом.

В зал заглянул служитель и, церемонно поклонившись, объявил:

– Синьоры, мадам Эстер вас ожидает. Я провожу.

Они пошли за стариком по темным коридорам, которые становились все более узкими.

– Про Сержа тоже надо спросить, – шепнула Мися. – Только не проболтайся никому: Дяг снова влюбился. Он в романтическом путешествии!