Русский реализм XIX века. Общество, знание, повествование

Артель загалдела, а Захар даже захохотал, глядя прямо в глаза Патапу Максимычу.

– В уме ль ты, ваше степенство?.. Как же возможно из артели работника брать?.. Где это слыхано?.. Да кто пойдет провожать тебя?.. Никто не пойдет… Эк что вздумал!.. Чудак же ты, право, господин купец!.. – кричали лесники, перебивая друг дружку.

Насилу втолковал им Патап Максимыч, что артели ущерба не будет, что он заплатит цену работы за весь день.

– Да как ты учтешь, чего стоит работа в день?.. «Этого учесть нельзя», – говорили лесники. – Как не учесть, учтем, – сказал Патап Максимыч. – Сколько вас в артели-то?

– Как не учесть, учтем, – сказал Патап Максимыч. – Сколько вас в артели-то?

‹…›

– Ну ладно, хорошо… Теперь сказывайте, много ль за зиму на каждого человека заработка причтется? – спросил Патап Максимыч.

– А кто его знает! – отвечали лесники. – Вот к святой сочтемся, так будем знать.

‹…›

Потерял терпенье Патап Максимыч. Так и подмывает его обойтись с лесниками по-свойски, как в Осиповке середь своих токарей навык… Да вовремя вспомнил, что в лесах этим ничего не возьмешь, пожалуй, еще хуже выйдет. Не такой народ, окриком его не проймешь…[792]

Чтобы достичь успеха в торге, Чапурину постоянно приходится смиряться с самоорганизацией традиционного лесного хозяйства. В итоге взаимовыгодное согласие сторон состоится: артель сначала заламывает цену, но потом идет навстречу купцу, покупая у него волочки. Состоявшаяся сделка приводит к взаимопониманию культур.

– О чем же спорили вы да сутырили столько времени? – сказал Патап Максимыч, обращаясь к артели. – Сулил я вам три целковых, об волочках и помина не было, у вас же бы остались. Теперь те же самые деньги берете. Из-за чего ж мы время-то с вами попусту теряли?

– А чтоб никому обиды не было, – решил дядя Онуфрий. – Теперича, как до истинного конца дотолковались, оно и свято дело, и думы нет ни себе, ни нам, и сомненья промеж нас никакого не будет. А не разберись мы до последней нитки, свара, пожалуй, в артели пошла бы, и это уж последнее дело… У нас все на согласе, все на порядках… потому – артель.

Патапу Максимычу ничего больше не доводилось, как замолчать перед доводами дяди Онуфрия[793]

.

Под вопрос ставится модель экономического роста, конвертирующая время в деньги. Ей противопоставляется устойчивое развитие, основанное на традиционном землепользовании и кредите социального доверия[794]. Встреча путников и лесорубов – это столкновение двух культурно-экономических моделей: «западнической» модернизации в сопряжении с (авантюрным) капитализмом (частный предприниматель Чапурин) и «славянофильской» артели как формы устойчивого традиционного хозяйства и общинной самоорганизации (избранный старейшина дядя Онуфрий)[795].

Таким образом, в ритуале торга и обмена достигается взаимопонимание культур. Закрепление достигнутого соглашения – это как бы культурная программа, производящая добавочную эстетическую ценность. В надбавку к услугам проводника Чапурин (и читатель) приобретает информанта, владеющего очень интересными герою этнографическими сведениями о заволжском золоте.