Русский реализм XIX века. Общество, знание, повествование

Литературное наследие А. Ф. Писемского (1821–1881), когда-то чрезвычайно популярного[998], а теперь почти забытого прозаика и драматурга[999], включает не только очерки, новеллы, романы и пьесы, но и внушительный том переписки[1000]

с ведущими фигурами русской литературной жизни XIX века. Среди писем к М. Н. Каткову, редактору журнала «Русский вестник», в которых Писемский обсуждает размер приличествующего ему гонорара за очередную рукопись, и записок И. С. Тургеневу, в которых писатель просит защитить его от нападок радикальных критиков, обнаруживаются также весьма интересные замечания о теории и практике литературного реализма в России в 60‐е годы XIX века. Этот же неподдельный профессиональный интерес к проблемам повествовательной техники проявляется и в художественной прозе Писемского, например в романе «Взбаламученное море». В этом опубликованном в 1863 году[1001] тексте одним из героев А. Ф. Писемского становится он сам – «писатель-реалист»[1002], фигурирующий в собственном рассказе одновременно и как персонаж, и как автор-повествователь, рефлексирующий на тему «субъективного» и «объективного»[1003]

методов повествования, роли литературного реализма в общественной жизни и судьбе «писателей другого пошиба»[1004].

Писемский не пользовался подобным приемом в ранее опубликованных текстах[1005], и документальные источники, описывающие его работу над романом (письма и заметки автора и его современников), не содержат рассуждений об этом необычном художественном решении. Однако, рассматривая «Взбаламученное море» в общем контексте литературных и критических текстов Писемского, а также полемики о литературном реализме в 1860‐е годы, можно предположить, что пересечение в тексте двух онтологических уровней – «мира, где рассказывают» и «мира, о котором рассказывают»[1006]

, – далеко не случайно. Задача предлагаемой статьи – реконструировать взгляды А. Ф. Писемского на природу литературного реализма на материале его переписки, заметок и критических статей, и сравнить «теорию» с частным случаем ее практического применения в пятой части романа «Взбаламученное море». Этот фрагмент романа органично вписался бы в ряд иронических метатекстов романтизма[1007], написанных за сто лет до его публикации, или же в группу текстов постмодернистских романов, появившихся на сто лет позже. Появление же такого текста в 1860‐е годы может служить отправной точкой для дискуссии о саморефлексивном потенциале русского реализма[1008].

За годы, предшествующие публикации романа, литературная карьера Писемского сделала несколько крутых и не всегда предсказуемых поворотов. Первым писательским успехом автора стала небольшая повесть «Тюфяк», опубликованная в журнале «Москвитянин» в 1850 году. «Тюфяк» был благосклонно встречен критикой и читателями, и редактор журнала М. П. Погодин тут же предложил начинающему писателю публиковать все последующие произведения в «Москвитянине», а заодно приобрел и права на издание будущего собрания сочинений; похожие предложения поступили и из редакций «Отечественных записок» и «Библиотеки для чтения». Вскоре, в 1851 году, «Современник» опубликовал первый роман Писемского «Богатый жених»[1009]

, а в 1853‐м, через три года после литературного дебюта, в свет вышло первое собрание сочинений писателя. В 1857 году Писемский присоединился к редакции «Библиотеки для чтения», и уже через год, в 1858‐м, опубликовал свой самый известный роман «Тысяча душ». И наконец, в зените карьеры, в 1860 году его пьеса «Горькая судьбина» была, совместно с драмой А. Н. Островского «Гроза», награждена Уваровской премией Академии наук.

Однако вскоре блестящая карьера Писемского оказалась под угрозой. После ухода А. В. Дружинина с поста редактора «Библиотеки для чтения» в 1860 году Писемский, оставшийся полновластным главным редактором, выступил с «заявлением о намерениях» – статьей «Об издании журнала «Библиотека для чтения»[1010]. По следам статьи, в которой были сформулированы политические и эстетические принципы новой редакции, в течение года была напечатана также серия из шести фельетонов, призванных уточнить позицию журнала в деле «борьбы за правду»[1011]. Три статьи были подписаны именем «статского советника Салатушки» и еще три – именем «фельетониста Никитушки Безрылова». Задачей Писемского было вовлечь в литературную полемику ведущих критиков и издателей петербургских журналов, однако тон, в котором были написаны эти тексты, а также содержащиеся в них оскорбительные намеки на известные факты биографий их адресатов произвели эффект, противоположный ожидаемому[1012].