Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.)

Неудача Шереметева лишь отчасти объяснялась тем, что поляки узнали заранее о готовящемся прорыве. Еще большее значение имело то, что казацкие полки, находившиеся близко от места военных действий, не нанесли удар по полякам, когда их главные силы вступили в бой с русским войском. Как записал в своем дневнике П. Гордон, казаки «впали в безразличие и большие раздоры между собой. Они решили оставаться на месте и предоставить Шеремету труды и опасности похода для соединения с ними»[2439]. Речь должна идти, разумеется, не о «безразличии», а о том, что в казацкой верхушке не было единства мнений о том, какое решение в сложившейся ситуации следует принять, и именно эти разногласия и стали причиной бездеятельности Запорожского Войска в один из важнейших моментов борьбы.

Обращение в Москву и к Г.Г. Ромодановскому за помощью было лишь одной стороной деятельности запорожской дипломатии в эти критические дни. Как отмечено в дневнике П. Гордона, накануне попытки прорыва Шереметева гетман и полковники обратились к главе крымского войска в походе — нурадину, предлагая большие суммы денег, если он оставит поляков и возвратится в Крым[2440]. Это сообщение подтверждается свидетельствами других источников[2441]

. Неудача этих переговоров усилила позиции той группы полковников с Правобережной Украины во главе с обозным Т. Носачом, которые уже вступили в сношения с Е. Любомирским и добивались того, чтобы Войско Запорожское стало искать соглашения с Речью Посполитой[2442]. Такое решение и было принято на следующий день после неудачи прорыва Шереметева[2443]. 5 октября в польский лагерь было отправлено посольство во главе с Т. Носачом, а 7-го подписано соглашение, на следующий день скрепленное присягой[2444]

.

Какими мотивами определялось принятие такого решения? Исследователи обычно обращают внимание на недовольство и казацкой верхушки и более широких кругов казачества ограничениями автономии Запорожского Войска по Переяславским статьям 1659 г.[2445]. Однако такое объяснение представляется явно недостаточным. Каков бы ни был объем ограничений автономии Запорожского Войска по Переяславским статьям 1659 г., она обеспечивала казачеству более благоприятные условия существования, чем Гадячский договор 1658 г. в редакции, утвержденной сеймом. Следует учитывать, что, отвергнув предпринятую старшиной попытку ревизии Переяславских статей, царь и его советники стремились удовлетворить конкретные просьбы, исходившие от властей гетманства. Так, зимой 1659/60 г. Ю. Хмельницкий жаловался, что русские купцы не желают принимать «медных денег», а русские ратные люди «без денег все емлют», а воеводы их «не унимают». 21 февраля царь Алексей Михайлович принял решение удовлетворить эти просьбы. Воеводам царь обещал, если они не наведут порядок, «быть в опале и в жестоком разоренье и в наказанье безо всякие пощады»[2446]. Весной 1660 г. перед началом новой военной кампании гетман просил, чтобы царь «ратным своим людем в полон християн Малой России на Подолье и на Волыни имати не велел», и эта просьба была также удовлетворена[2447]

. Уже после принятия Переяславских статей власти гетманства добивались от В.Б. Шереметева размещения русского гарнизона в Белой Церкви «для обереганья от приходу воинских людей»[2448]. К тому же во время переговоров, предшествовавших заключению соглашения, выяснилось, что польская сторона намерена внести в Гадячский договор невыгодные для украинской стороны изменения, с чем представители Войска Запорожского вынуждены были согласиться[2449].

Как представляется, важную роль сыграла усталость украинского общества от долголетней бесконечной войны, его стремление к установлению мира. В пользу такой точки зрения говорят некоторые важные детали, связанные с подготовкой условий мирного соглашения для переговоров 1660 г. Как известно, предложения украинской стороны предусматривали, что, если не удастся добиться лучшего, то восточные границы гетманства должны соответствовать границам Запорожского Войска по Зборовскому договору 1650 г.[2450]

. Когда послы уже находились на месте переговоров, они получили новые инструкции от Ю. Хмельницкого, датированные 5 мая 1660 г. В них содержались дополнительные сведения о том, где должен проходить южный участок границы, установленной Зборовским договором, а также дополнительное очень важное указание: «А естли будет изволенье царского величества, чтоб иноко сталося, и на том перестать надобно, хотя велят и Чигирина уступить»[2451]. Те же указания, что в случае необходимости следует пойти на уступки, содержатся и в письме Ю. Хмельницкого послам от 31 мая[2452]. Это показывает, что казацкая верхушка готова была пойти на серьезные уступки, чтобы сохранить мир. И стремление к миру характеризовало не только ее настроение. Так, наказной стародубский полковник Петр Рославец 30 мая писал В.Н. Золотаренко: «желают все себе, как и Москва, чтоб покои учинить вам с польским королем»[2453].