Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.)

Перечисляя в «письме» различные «вины» шведской стороны, в том числе ряд нарушений разных статей Валиесарского договора, автор делал вывод, что нельзя заключать со шведами мирный договор без посредников, которые стали бы гарантами соблюдения его условий. Такими посредниками могли бы стать послы наиболее могущественных европейских держав — Англии и Франции. Но предпочтение он отдавал посредничеству Англии. Посол английского короля «желатель будет к такому великому християнскому делу и миротворение надежнее иных, а на свейские неправды верным сторожем будет». Если мир заключать без посредников, то никакой гарантии безопасности это не даст — «што им (шведам. — Б.Ф.) болши будет поступлено, то скорее и свыше того захотят взять, а к розрушению причина без посредников сыщетца». Обратился Афанасий Лаврентьевич и к уже традиционному для его записок доводу — мир со шведами (имеется в виду с уступкой завоеванных территорий) затруднит достижение приемлемого мира с Речью Посполитой.

Наконец, А.Л. Ордин-Нащокин писал об ущербе, который будет нанесен «чести» государя, если шведы смогут «объявить всему свету, «что наведчи страху, за год до перемирного сроку бес посредников взять».

По-видимому, убедившись, что на послов он воздействовать не может и они придерживаются осуждаемой им линии поведения, Ордин-Нащокин написал еще одно письмо князю Юрию Ивановичу Ромодановскому, гораздо более острое по тону. В нем он уже прямо обвинял послов в том, что они готовы идти на уступки, не дожидаясь появления посредников, и уступить «шведам безо всякие неволи, хотя ещо перемирью год», то, что добыто «многими кровми». Чтобы оправдать свою линию поведения, они «такие силы слагают от шведа быть, чево слухом у них нет». «Ей, государь, — писал А.Л. Ордин-Нащокин князю, — без меры тошно и неистерпимо». Раздражение и гнев дипломата были так сильны, что он не удержался и от острого выпада по отношению к самому царю: «А будет из старины извычено придачи и шубы имать за отдачю, а не за находку, и в том воля помазанника Божия».

И предложения, посланные в Посольский приказ, и письма, посланные князю Ромодановскому, никакого воздействия на царя, судя по всему, не оказали. Каких-либо попыток заключить мирный договор со Швецией при участии посредников предпринято не было, и это понятно, так как поиски посредников замедлили бы проведение мирных переговоров, а поступавшие известия заставляли торопиться с заключением мирного договора. В их числе были и сведения, исходившие от самого А.Л. Ордина-Нащокина. Так, в уже упоминавшейся отписке, поступившей в Приказ Тайных дел 2 февраля, он сообщал сведения, полученные от Магдалены, жены гетмана Госевского, про «шведов присылку к польскому королю и к сенату, что оне хотят войну с поляки заодно весть против твоих, великого государя, ратных людей»[2589]. А в своем «письме» в перечень нарушений шведской стороной Валиесарского договора он вставил пункт о том, что «свеяне послов своих посылают к польскому королю других Бент Оксенстерна или Шстен Белке, а первые (граф Шлиппенбах с товарыщи) утонули, чтоб польской король не мирился с великим государем… а держал войну, покамест Воэлесарское перемирье выйдет»

[2590]. Такие сообщения побуждали царя и его советников торопиться с заключением мирного договора до того, как сейм, который должен собраться в мае 1661 г., примет решение о новой военной кампании против России.

Аргументы А.Л. Ордина-Нащокина могли бы подействовать на царя и привести к изменению направления русской внешней политики, если бы русская политика на Украине потерпела полную неудачу и пришлось бы искать даже тяжелого мира с Речью Посполитой, или, напротив, при содействии посредников сложились бы условия для приемлемого мира с этим государством. В обоих случаях русское правительство могло бы занять твердую позицию по отношению к шведам.

На Украине к весне 1661 г. положение дел стало существенно меняться в благоприятную для русского правительства сторону. В феврале 1661 г. начался поход на Левобережье корсунского полковника Г. Гуляницкого с пятью полками, отрядами татар и польскими войсками. Эта армия должна была вернуть непослушные полки Левобережья под власть гетмана Юрия Хмельницкого и его сюзерена — польского короля. Хотя главные деятели оппозиции на Левобережье, Яким Сомко и Василий Золотаренко, так и не смогли договориться о том, кто из них возглавит казачество на левой стороне Днепра, и сражались каждый на свой страх и риск, поход закончился безрезультатно[2591].

С весны положение дел стало заметно улучшаться. 7 марта в Москву поступили важные сведения, что войска Чарнецкого ушли в Польшу, а крымские царевичи, стоявшие под Переяславом — в Крым, и царь приказал Г.Г. Ромодановскому «по тем вестям» идти к Нежину[2592].