Рыцарь Теней

Лишь недавно я узнал о том, что Образ может оказаться разумным. Явно напрашивался логичный вывод, что разумен и Логрус. Идея об их разумности была явлена мне, когда Корал преуспела в преодолении Образа и затем попросила его доставить ее туда, где ей следует находиться. Он сделал это, и вот — то место, куда ее перенесло, и, очевидно, по причине ее состояния я не мог дотянуться до нее через Козырь. Когда, уловив смысл ее исчезновения, я обратился к Образу, он — почти шаловливо, в то время это выглядело именно так, — переместил меня из одного конца своей пещеры в другой — по-видимому, отвечал мне на вопрос о своей разумности.

И он был не просто разумен, решил я, когда поднял Талисман Закона и всмотрелся в сердцевину камня. Образ был умен. Изображения, которые я видел в этом камне, показывали мне то, что от меня требовалось и чего при других обстоятельствах я не стал бы делать. Выбравшись из той странной области, через которую провели меня в этом поиске, я мог бы перетасовать Козыри и вызвать кого-нибудь, чтобы убраться отсюда поскорей, — или же призвать изображение Логруса и втравить эту парочку в драку, а самому под шумок ускользнуть через Тень. Но в сердце Сломанного Образа в круге пламени спала Корал… Вот чем Образ воистину держал меня. Должно быть, он что-то понял еще тогда, когда она проходила по нему, составил свой план и тогда же решил хитростью навязать мне эту специфическую роль.

Он хотел, чтобы я исправил это странноватое его подобие, отремонтировал Сломанный Образ, пройдя его и пронеся с собой Талисман Закона. Именно так Оберон исправил повреждения в оригинале. Правда, это грозило исполнителю всякими травмами, к тому же могло и убить…

С другой стороны, Король имел дело с подлинным Образом, а это — лишь одно из его подобий. А мой отец выжил после творения собственного эрзац-Образа.

Почему я? — удивился я наконец. Потому, что я — сын того, кому удалось создать другой Образ? Имеет ли значение тот факт, что во мне запечатлен Логрус, так же как и Образ? Или потому, что я просто подвернулся под руку и поддался принуждению? Все вышеперечисленное вкупе? Или — ничего из этого?

— Ну и как? — выкрикнул я. — У тебя есть ответ для меня?

Желудок схватило, накатила волна головокружения, когда пещера завертелась, исчезла на мгновение и вновь стала неподвижной; я смотрел на Джарта и большую железную дверь позади него, у другого края Образа.

— Как ты это сделал? — проорал он.

— Это не я.

— Ой.

Джарт осторожно пошел вправо, пока не добрался до стены. Держась за нее, он стал двигаться вокруг Образа, будто опасаясь оказаться к нему ближе, чем следовало, и боясь оторвать от него напряженный взгляд.

С этой стороны я смог чуть яснее увидеть Корал внутри огненной ограды. Забавно. Сильных эмоций я не испытывал. Мы не были ни любовниками, ни даже очень близкими друзьями. Мы познакомились только день назад: погуляли по окрестностям, по городу и под дворцом, пообедали вместе, пару раз выпили, посмеялись. Возможно, узнай мы друг друга получше, то обнаружили бы, что не можем выносить общество друг друга. Однако мне нравилась ее компания, и я понял, что хотел бы иметь побольше времени, чтобы получше узнать ее. И еще я ощущал некую ответственность за теперешнее состояние Корал — вроде как виной всему стала моя оплошность. Другими словами, Образ крепко держал меня за одно место. Если я хочу освободить Корал, то должен исправить Сломанный Образ.

Языки пламени кивнули в мою сторону.

— Грязно играешь, — сказал я вслух.

Языки пламени кивнули вновь.

Я продолжил осматривать Сломанный Образ. Почти все, что я знал об этом феномене, известно мне со слов Джасры. Она рассказывала, что посвященные Сломанного Образа проходили между линиями рисунка, тогда как картинка в Талисмане требовала от меня идти точно по линиям — как обычно в Образе. Это имело смысл, — я припомнил историю моего отца. Так можно прочертить точные заплаты поверх разломов. Никакого дурацкого межлинейного посвящения я и даром не искал.

Джарт обогнул дальнюю сторону Образа, повернулся и направился ко мне. Когда он поравнялся с разломом во внешней линии, оттуда по полу потек свет. Когда же свечение коснулось ноги Джарта, его лицо стало призрачножутким. Он пронзительно вскрикнул и начал таять.

— Стой! — завопил я. — Или ищи другого ремонтника! Восстанови его и оставь в покое, а то я тебя чинить не стану! Кому говорю!

Съежившиеся ноги Джарта вновь удлинились. Голубовато-белый накал, струившийся вверх по его телу, исчез, как только свечение отступило от него. Гримаса боли сошла с лица Джарта.

— Я знаю, что он — призрак Логруса, — сказал я, — и он скопирован с самого нелюбимого мною родственника, но ты, сукин сын, оставишь его в покое, иначе я и не подумаю проходить тебя! Держи Корал у себя сколько влезет и оставайся сломанным!

Свет втянулся обратно в брешь, и все стало таким, как было несколькими секундами раньше.

— Обещай мне! — сказал я.

Из Сломанного Образа к потолку пещеры взметнулся гигантский язык пламени, затем опал.

— Я принимаю это за утвердительный ответ, — сказал я.

Языки пламени кивнули снова.