Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761

Петр посвящал значительное, чтобы не сказать ненормально большое количество времени планированию своих собственных похорон. В апреле 1723 г. он издал указ с распоряжением собрать информацию о погребальных обычаях при других европейских дворах, в результате чего поступили донесения из Берлина, Вены, Парижа и Стокгольма. О.Г. Агеева выделяет датированные февралем 1724 г. записки князя Сергея Долгорукого о церемонии погребения саксонского курфюрста, в которых, вероятно, речь идет о похоронах Иоганна Георга IV, умершего в 1694 г. В его записках особенное внимание уделяется castrum doloris и следованию процессии в церковь

530. Окончательный план похорон Петра был составлен генералом Яковом Брюсом, причем в недавних исследованиях отмечается влияние шведских и германских образцов в таких элементах, как скульптурное оформление, окружавшее усопшего, а также публичная презентация тела царя531

. Смерть Петра от общего заражения, последовавшая в январе 1725 г., привела эти планы в действие. Его тело, прежде всего, подвергли бальзамированию, что являлось стандартной процедурой при других европейских дворах, однако противоречило традициям православной церкви. После этого тело было до похорон выставлено для торжественного прощания почти на шесть недель в специально оформленной «печальной каморе» (для нее применялся латинский термин castrum doloris в русской транслитерации: «каструм долорис») в большом зале Зимнего дворца. Гроб окружали символы военной и имперской мощи, помещение украшала аллегорическая скульптура. Она изображала скорбящие классические фигуры и воплощения достоинств Петра. Это оформление тоже не понравилось церковным иерархам, считавшим такие символы языческими

532.

У гроба несли почетный караул группы сенаторов и солдат, в то время как священник читал псалмы и Евангелие. «Каструм долорис» был открыт для публики, и гроб стоял на возвышении, дабы к нему могли приблизиться большие толпы скорбящих людей533

. Современный источник, повествующий о смерти Петра и принадлежащий перу архиепископа Феофана Прокоповича, описывает, хотя и не без риторических преувеличений, эту общую скорбь, когда люди всех чинов, от мала до велика, приходили поцеловать руку покойного царя и рыдать у его гроба534. Сами похороны состоялись 10 марта, через неделю после смерти младшей дочери Петра царевны Натальи, которую хоронили вместе с ним. Похоронная процессия, следовавшая от Зимнего дворца к Петропавловскому собору через замерзшую Неву по специально проложенному «проспекту» (деревянному настилу), была крупным публичным событием. О ней широко объявили за два дня, был составлен список участников из 166 различных групп. Наряду с членами царской семьи, с двором, высшими чинами военной и гражданской администрации в список входили представители ряда социальных слоев – купечества (русского и иностранного), делегатов от других крупных городов, от остзейского дворянства. Военная сторона петровского царствования была наглядно представлена в похоронной процессии, так как ее возглавлял оркестр полковых музыкантов, а вдоль пути выстроилось свыше 10 тыс. солдат из полков, расквартированных в городе535. Организация похорон, несомненно, оказалась удачной, так как на иностранных посланников в Петербурге произвело большое впечатление то, как хорошо двор справился с этой задачей536.