Семнадцать мгновений весны

Но Гиммлер пошел еще дальше: поняв замысел фюрера, он решил стать в такой мере ему необходимым, чтобы будущие чистки не только не могли коснуться лично его, но, наоборот, чтобы возможные в дальнейшем чистки проходили только под его контролем.

«Я такой же ветеран, как и Штрассер, — думал Гиммлер, — но я стану ветераном навечно, если докажу нации, что Штрассер был не ветераном, а карьеристом и злостным оппозиционером».

Когда Гитлер пригласил с собой Гиммлера на дачу Геринга в Шорфейде, Гиммлер разыграл спектакль: подставной агент в форме рэмовского СА выстрелил в открытую машину фюрера, и Гиммлер закрыл вождя своим телом и закричал — первым в партии:

— Мой фюрер, как я счастлив, что могу отдать свою кровь за вашу жизнь!

До этого никто не говорил «мой фюрер». Гиммлер стал автором обращения к «богу», к «своему богу».

— Вы с этой минуты мой кровный брат, Генрих, — сказал Гитлер, и эти его слова услышали люди, стоявшие вокруг.

А после того как Гиммлер провел операцию по уничтожению Рэма, после того как был расстрелян его учитель Штрассер и еще четыре тысячи ветеранов партии, борзописцы немедленно сочинили миф о том, что именно Гиммлер стоял рядом с фюрером с самого начала движения.

Сказав «а», нужно было начинать серьезно подумывать о «б». Гейдрих подсказал мысль: создать дивизии СС — оплот силы в государственной машине. Геринг имеет люфтваффе, у генштаба — армия, а у Гиммлера — лишь детективы, агенты и провокаторы. Нужны были военные соединения. Такими соединениями стали дивизии СС «Германия» — в Гамбурге и «Дейчланд» — в Мюнхене.

7 октября 1935 года фюрер направил Гиммлеру в день его рождения телеграмму: «Мой дорогой товарищ по партии Гиммлер! В связи с Вашим днем рождения шлю Вам наилучшие пожелания в дальнейшей работе по охране национал-социализма. Адольф Гитлер».

А в 1936 году, после того как он, по совету Гейдриха, выдвинул Гитлеру предложение — с помощью пропагандистской машины Геббельса объяснить миру, что оккупация Рейнской области отнюдь не вызов Парижу и Лондону, но лишь необходимая мера по подготовке вооруженного противодействия Москве, — с этого дня он начал посещать «тафельрунде»4 у фюрера. А на «тафельрунде» собирались только самые близкие друзья Гитлера.

Обмениваясь дружескими рукопожатиями с Герингом, Гессом и Геббельсом, Гиммлер ни на минуту не прекращал собирать досье на своих боевых друзей.

Штирлиц сейчас ехал медленно, потому что он очень уставал после каждого сеанса связи с Центром — нервы напрягались до предела, а после он ощущал физическую, тяжелую усталость.

Дорога шла через лес. Ветер стих. Небо было чистым, звездным, высоким.

«Хотя, — продолжал рассуждать Штирлиц, — Москва права, допуская такую возможность переговоров. Даже если у них нет никаких конкретных данных — такой вариант возможен, поскольку он оправдан. В Москве знают о той грызне, которая идет тут, в рейхсканцелярии, вокруг фюрера. Раньше эта грызня была целенаправленна: стать ближе фюреру. Теперь возможен обратный процесс. Все они: Геринг, и Борман, и Гиммлер, и Риббентроп — намертво повязаны с рейхом, СС, партией. Они лично заинтересованы в том, чтобы сохранить рейх. Сепаратный мир для каждого из них — если кто-либо сможет его добиться — будет означать личное спасение. Они не думают о несчастном народе, о его муках; их не волнует и германская государственность — каждый из них думает о себе, лично о себе, но никак не о судьбах Германии и немцев. В данном случае пятьдесят миллионов немцев — лишь карты в их игре за себя. Пока они держат в своих руках армию, полицию, СС — они могут повернуть рейх куда угодно, получив взамен лишь гарантии личной неприкосновенности...»

Острый луч света резанул глаза Штирлица. Он зажмурился и автоматически нажал на педаль тормоза. Из кустов выехали два мотоцикла СС. Они стали поперек дороги, и один из мотоциклистов направил на его машину автомат.

...Гиммлер поднялся с кресла, отошел к окну: зимний лес был поразительно красив — снежные лапы серебрились под лунным светом, тишина лежала над миром; яркие, низкие звезды искрились в фиолетовой яме неба.

Гиммлер вдруг вспомнил, как удалось — неожиданно для него самого — провести операцию против самого близкого фюреру человека — против Гесса. Правда, какую-то минуту Гиммлер тогда был на волоске от гибели: Гитлер был человеком парадоксальных решений. Гиммлер тогда получил от своих людей кинопленку, на которой был заснят Гесс в туалете — он занимался там онанизмом. Гиммлер немедленно поехал с этой пленкой к Гитлеру и прокрутил ее на экране.