Сердце Мира

Доставшаяся нам комната была крохотной клетушкой под самой крышей с маленьким пыльным окошком. Кровать была простым топчаном, сколоченным из досок, сверху — тонкий матрасик. Еще был колченогий стул и сундук с замком, в котором торчал ключ. Вот и все.

— Мда, небогато, — оглядываясь протянула Дита и присела на кровать. — Надо все-таки взять матрасики, я считаю.

— Все устроим, — Локки покачал стул, пробуя его на прочность и, сочтя безопасным для здоровья, сел на него и откинулся на спинку. Я же, чтобы не стоять столбом, взгромоздился на сундук. — Не знаю как вы, ребята, а я устал, как собака. Если даже мне хочется срочно сбежать из этого города, то каково должно быть вам.

— Выдержим, — небрежно махнула рукой Дита. — Как же давно я здесь не была…

— Сегодня мы уже вряд ли что-то успеем, — я чувствовал себя готовым упасть и уснуть прямо здесь, на сундуке. Надо же, прогулка по весело бурлящему жизнью городу вымотала меня чуть ли не больше, чем иные пробежки по джунглям. — Локки, давай сходим за матрасами, а может и за постельным бельем. А завтра с утра уже будем что-нибудь делать. А кстати, что, собственно, делать-то будем?

— Совместим приятное с полезным, — Локки встал и прошелся. Три шага — вот и вся комната. — Нам нужно купить продуктов, обзавестись разными бытовыми мелочами и понюхать воздух. А план действий будем сочинять по результатам завтрашнего дня.

Спалось неожиданно хорошо, несмотря на шум. Утром я обнаружил, что из окна открывается отличный вид на море. И что порт с такой высоты не выглядит грязным и отвратительным местом. Единственным неприятным открытием в это утро была повисшая над морем завеса молочно-белого тумана. Все хорошо в Сердце мира… Но невдалеке от берега проходит холодное течение. И когда меняется ветер, всю эту промозглую ледяную взвесь несет на город. Поэтому даже в разгар лета здесь бывает отвратительно холодно, идет бесконечный моросящий дождь и даже снег иногда. Самое неприятное в грядущей перемене погоды было то, что никакого обогрева в нашей комнате предусмотрено не было.

— Нуба… — Локки тоже проснулся и смотрел в окно из-за моей спины. — Плохо. Одежда у нас неподходящая.

— Как-как ты сказал? — не понял я.

— Вообще эта белая дрянь называется нубатта, — объяснил Локки. — Но так почти никто уже не говорит. Придется быстрее бегать.

— Не повезло гостям города, — Дита потянулась и села на кровати. — Мне сегодня снилось, что я ходила в гости к родителям. Считай, что повидалась, теперь точно не пойду.

Я вспомнила Аду и «Читальный дом» Расмуса. Стало грустно, потому что я понял, что тоже туда не пойду. Во всяком случае, сейчас, до тех пор, пока все тем или иным образом не устроится.

Я шел незнакомым рукавом к незнакомой площади. Портовый район я всегда старался обходить стороной, очень уж много страшных баек мне пришлось наслушаться про порты в детстве. У Зулы, подруги матери, муж работал в порту до того как перебрался в Озерный двор. Правда не в Сердце Мира, а в Ставнях. Он очень любил рассказывать о шайках злодеев, гнездящихся близ причалов и доков чуть ли не друг у друга на головах, о кровавых маньяках и о коварных капитанах, подпаивающих ни в чем не повинных обывателей в портовых тавернах и обманом заманивавших их к себе на борт. Он даже каким-то особенным словом называл этот вид найма… Впрочем, я именно так попал в армию, больше не попадусь.

Порт в Сердце Мира на самом деле был небольшим и выполнял чисто утилитарные функции обеспечения города. Основными же морскими воротами Гвиндассада был порт в Ставнях. А здесь… Длинные языки причалов, лабазы и склады. Время рыбного базара уже закончилось, рыбакам можно торговать только до утреннего колокола.

Я дошел до мола и остановился, припоминая инструкции Локки. Почувствуй ритм, примкни к большинству. Я внимательно огляделся. В данный момент я ни к какому большинству не примыкал — основная масса народа в порту непрерывно двигалась. Стояли на месте только группа матросов, столпившихся вокруг бочки и приказчик, наблюдающий за разгрузкой судна. Разношерстная же толпа непрерывно двигалась и что-то голосила. Ну что ж…

Маленький базарчик у десятого причала. Здесь всегда разгружаются мелочные торговцы, некоторые прямо тут и распродаются, чтобы не платить пошлину за торговлю в других местах. Я побродил вдоль прилавков, разглядывая украшения из раковин, каменные зеркала (древние и антикварные, разумеется!), узорчатые кожаные мехи и фляги, рулоны ткани, мешки шерсти, связки непонятного назначения жердей, мешки и ящики, свертки и груды. Все это сливалось в многоцветную мешанину, крутилось перед глазами калейдоскопом и я никак не мог сосредоточиться на чем-то одном.

— Эй, красивый, покупай одеяло! — необъятная женщина в ярком платке, повязанном поверх мятой синей юбки и белой рубахе с узорчатой каймой по вырезу. — нуба идет, этой ночью уже холодно будет.

Я остановился, посмотрел на нее и улыбнулся.

— Две монеты, и будешь спать, как младенец подле матери, а? — круглое лицо женщины излучало добродушие. И… она явно не была приезжей.