Серый ангел (СИ)

“Слющяй, я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижяйся”, - сказал Борис. — Параноиком я тебя не назову. Я уважаю чужое предчувствие, на войне оно порою спасало некоторым жизнь. Но твое толкование событий больше похоже на научную фантастику, чем на реальность. И я не понимаю: если ты решил отсюда уехать, зачем мне это нужно было рассказывать? Но ты же журналист, — Жорка посмотрел на Бориса с таким недоумением, как будто тот спросил его, зачем ему дышать, — у тебя любопытство должно быть в крови.

Борис хмыкнул.

— Я — журналист в отпуске, а это не одно и то же. Ты же не хочешь, чтобы я тут же занялся расследованием?

Ну, таких жертв я от тебя не требую, — Жорка вновь продемонстрировал свою фирменную ухмылку, — Я просто надеялся, что тебя это заинтересует. А все, чего я хочу — это быть отсюда подальше, когда здесь начнется.

— Начнется — что?

Вот этого мне знать совсем не хочется. Ну, да ладно, я тебя предупредил, у меня вылет через два часа, а если ты этим все же заинтересуешься… “Холеру” помнишь, Валера-холера из параллельного “в” класса? Красавчик… Помню, конечно. Учителя прочили ему актерскую карьеру. Он и поступил на актерский, да бросил. Сейчас он отец Ваарлам. Закончил духовную семинарию и вернулся в Орбинск. Хотя у него свой взгляд на вещи, но, пожалуй, он может рассказать много интересного о том, что произошло в городе за время твоего отсутствия. Кстати, наш Рустамчик тоже здесь. Работает анестезиологом в реанимации и по совместительству патологоанатомом в морге. Навести его, он будет очень рад. Ну и как он? — спросил Борис. Попивает втихую. Говорят, жена у него гуляет. Ну, ладно, мне пора, — Жорка встал.

Когда-то в школе у них была своя система приветствий и знаков, но Борис успел ее основательно забыть, поэтому они простились просто, как повелось у настоящих мужчин, пожав друг другу руки.

Вечером, когда жара стала не такой изнуряющей, Борис опять оказался у “Веселого Роджера”. Как обычно в это время он был полон посетителей. Над столиками висело синее марево табачного дыма, музыкальный автомат наяривал “Дом солнца” — “Animals”. В воздухе летали трех, четырех и более этажные оборотистые выражения. Если раньше, лет тридцать тому назад все “факали” и “булшетали”, то сегодня всякий себя уважающий молодой или не очень молодой человек считал своим долгом выучить несколько цветастых фраз на русском языке. Это стало модным веянием, которое было принято почти повсеместно. В мире царило иго русского мата. Спикеры английского парламента считают неэтичным поносить друг друга на языке Вильяма, нашего так сказать, Шекспира. Но обматерить оппонента на “великом и могучем” им как два байта переслать. Да что там спикеры! Даже герои американских супербоевиков посылают друг друга по известному адресу на чистейшем русском языке и стараются приложить какого-нибудь кинозлыдня по матушке. Сейчас даже австралийский бушмен может завернуть так, что граф Лев Николаевич перевернется там, где он есть. И Владимир Иванович Даль вместе с ним. И кто мог предположить, что нашествие малиновопиджачных “новых русских” на Запад лет сорок назад выльется в такой лингвистическо-вербальный выкрутас. Страх перед русской мафией уступил место моде. Исключение составляли одни французы, только у них это не прижилось. “Мерд” это “мерд” и никак иначе, а коньяк — это только то, что производится в одноименной провинции.

Роджер из-за стойки помахал рукой.

— У тебя такой вид, как будто ты только что принял ванну прямо в одежде — сказал ему Борис, подойдя к нему.

— Это уже шестая по счету сорочка за сегодняшний день. Похоже, мой счет из прачечной будет больше того, что я заработаю. К тому же у меня накрылся один холодильник и кондиционер. Проклятая жара. Как ты? Я уже подумал, что после вчерашнего ты не придешь.

Я что, похож на какого-то ирландского хлюпика, который из-за несколько рюмок крепкого валится мордой в салат?

Роджер невозмутимо пожал плечами.

Не все в младенческом возрасте вместо молока пили водку или как его там… “samogon”? Но за хлюпика персональное “спасибо”. Тебе чего, пшеничной?

— Просто содовой с лимоном, пожалуйста.

Борис подсел к барной стойке.

— Как сегодня здесь?

Очередное пожимание плечами.

— Все как обычно, тот же самый контингент: вояки с базы, спецы из Института, туристы.

Борис отпил из своего стакана.

— Роджер, что ты знаешь об Институте?

Бывший морской пехотинец дыхнул в стопку, казавшуюся в его руках особенно хрупкой, тщательно протер ее белоснежным полотенцем, поставил стопку на поднос, затем повернулся к Борису.

— Официально — наверное, то же, что и тебе.

— А не официально?

— А не официально много чего говорят. Но это в основном слухи.

— Например?

Тут Роджер немного замялся.