Северная Ведьма

Ей хотелось поведать богине о сущности из Проклятых мечей, что поселилась в её снах, что говорила с ней, что толкала её вперёд, в кровавое безумие, и росла, росла, росла, питаясь кровью и смертью… а теперь куда-то скрылась, и орка боялась, что призрак лишь ждёт подходящего случая, чтобы исторгнуть её душу. Может быть, даже сожрать.

Но ведь богиня на то и богиня, чтобы знать такие вещи безо всяких рассказов. И если она стыдит Шаарту – значит, оправдания бессмысленны. Она и в самом деле виновата.

– Nabi, – выдохнула воительница. – Я признаю вину. Я перешла границу мести и потеряла честь. Я опозорила свой род. Я понесу наказание…

– Эй, ammi, – вторая богиня, Кха, обратилась к ней как к младшей сестре, хотя ей самой на вид можно было дать едва лет десять. – Не забывай, что твой клан отрёкся от тебя, мы все видели обряд. Не его ты позорила, так что перестань плакать! Но ты чуть было не предала свою новую родню… понимаешь?

«Какую родню, – удивилась Шаарта. – Я же рабыня, и в жизни моей, и в смерти волен лишь хозяин…»

Но она уже сама поняла, что не права. Может, купи её в тот день не маг Публий Каэссениус Маррон, всё бы пошло совсем иначе. А теперь они связаны с ним долгом жизни и смерти, связаны заботой и службой настолько тесно, что сделались чем-то большим, чем хозяин и покорная рабыня.

– Но… я не могла противиться, те мечи, тот голос в голове…

– Мы знаем, ammi. – Луноликая девочка протянула ей деревянную плошку с оленьим маслом, только что сбитым её старшей сестрой, и кусок древесного хлеба. – Ешь. Тебе понадобится много сил. Будет трудно, но ты можешь его победить – того, кто сидит в мечах. Ты – камушек в жерновах судьбы, которой подчиняются даже боги. Есть такие камушки, которые не перемелет никакая мощь. Ты виновата, ammi, однако наказание понесёшь потом, если только не успеешь искупить вину раньше.

И Шаарта ела небесное масло и небесный хлеб, и никогда ещё пища не казалась ей такой сладкой, такой вкусной, такой лёгкой, и тревоги забывались, залитые тихим лунным светом, и даже та тварь из Проклятых мечей перестала её страшить. Воительница не заметила, как в голове поплыло, и она погрузилась в сон, крепкий и восстанавливающий силы, а не изматывающий, полный криков, крови и ужаса. Те сны, она знала, ещё вернутся. И тварь вернётся, и Шаарте придётся принять этот бой. Но сейчас она спала на пороге шатра своего хозяина, спала, пока её не разбудил сам Публий, поднявшийся вместе с солнцем.

Пора было двигаться дальше.

Интерлюдия 3

Те, кого она ждала, редко являлись сами, и чародейка, окутанная плащом золотых волос до самых пят, была этому только рада. Вместилища мощи, лишённые мощи; воплощённая память о рухнувшем могуществе, тоска и злоба – даже говорить через кристалл с этими существами было тяжко, не то что рядом стоять!

Однако они были нужны. Они – важная часть мироздания и важная часть плана, пусть даже сейчас кажутся не более чем тенями от собственных теней. Они – старые меха, в которые всегда готово влиться новое вино власти и силы, и потому требуют чрезвычайной аккуратности в обращении. Уничтожить их невозможно – ну, почти. А вот риск нечаянно вернуть их в число великих и тем самым осложнить себе жизнь весьма высок…

И брат Кор, и брат Скьёльд, и она сама были в этом совершенно солидарны.

Чародейка ждала в небольшом овальном зале, стены отделаны драгоценным золотым деревом, стрельчатые своды и арки, гобелены, изображающие цветы и листья на тёмно-синем и багровом фоне, и никаких окон; вместо них по окружности зала – полуколонны, и между ними двенадцать затейливо инкрустированных дверей, на коих сцены охоты перемежались с любовными, растительные орнаменты с геометрическими. В центре зала, вокруг мраморного фонтанчика, подсвеченного магическим огоньком, меняющим цвет, – несколько низких удобных кресел.

Чародейка Соллей называла это место Путевым дворцом. Жаль, конечно, придётся его сносить, когда всё закончится, а ей здесь очень нравилось. Да и сама идея двенадцати свободных порталов, сведённых в один узел, была хороша. Однако следы пребывания сущностей, подобных их нынешним нанимателям, лучше бы замести понадёжнее. А то мало ли.

Скрипнула дверь за спиной. Соллей вскочила, согнулась в подобострастном поклоне.

Из узкого проёма дохнул сырой ветер чужого мира, запах дождя, шагнула фигура, закутанная в чёрный плащ с низко надвинутым капюшоном. Дверь поспешно захлопнулась – впрочем, отследить, куда ведёт портал из Путевого дворца, не смогли бы даже его создатели, Кор Двейн, Скьёльд и Соллей. То есть, конечно, смогли бы, но это потребовало бы времени, сил, амулетов и вообще было совершенно не нужно. Доверие тех, кто являлся через него, куда ценнее.

На сей раз пришёл только один, плотный, невысокий, с голосом гулким, как глубина.

– Как продвигаются работы?

Пришелец расположился в одном из кресел, не снимая капюшона; плащ его был совершенно сух. Магический огонёк в фонтане перестал менять цвет и сделался ослепительно-белым.