Северная Ведьма

Шаарта впереди стояла, опустив ярко светящиеся клинки, словно бы в растерянности – враги куда-то подевались, кого разить?.. Она выросла на голову, раздалась – словно бы из неё проявлялась, рождалась какая-то иная сущность; Публию даже почудилось в окутавшем орку сиянии подобие гротескного лица и мертвящий взгляд.

Да уж, дружище Скьёльд, помог так помог…

По-прежнему бледная Сальвия хлюпнула носом, утёрла сочившуюся кровь.

– Вот уж приложило меня… Так, поделюсь-ка своим запасом. – Она потянулась к поясу. – Только не усердствуй, милый! Оставь немного на будущее. А я щит сейчас…

Договорить она не успела. Вместо стрел ударили орочьи шаманы. Надо же – упорные какие!

Они больше не останавливали силу – она вновь потекла, неповоротливая, инертная, но всё же податливая северная магия. Но вместе с ней…

Один из мёртвых орков, лежавший, раскинув руки, недалеко от отряда, резко вздрогнул. Словно балаганная кукла, которую дёргает за ниточки неумелый кукловод, труп забил руками и ногами, а потом, будто привыкнув к ним, попытался подняться. В лунном свете жутко скалился наполовину снесённый череп.

– Некромагия. – Сальвия так и не достала свои амулеты. – Они умеют мертвяков подымать, Публий… ты об этом знал? Хоть кто-нибудь об этом знал?!

Маг не ответил. Мертвяки, трупы, оживлённые магией, одержимые ненавистью, страшной жаждой убивать, рвать живую плоть – скорее легенда, чем реальность; да, подобное очень нечасто, но случалось, но всегда за вспышкой неупокоенности стоял или выброс дикой подземной магии, или редчайшее стечение обстоятельств. Невозможно поднять мертвяка сознательно и целенаправленно, это всем известно! Для этого у магов – не важно, в Корвусе, в Шепсуте или где-нибудь ещё – просто нет инструментов!

Однако шаманы диких орочьих племён проделывали это у него на глазах.

– Бездны и пламени… – пробормотал Публий Маррон. – Я-то думал, что видел всё… Шаарта! Храбрая!

Орка не отвечала – стояла, по-прежнему опустив голову, уронив руки с Проклятыми мечами. Тем временем дёрнулся и начал подыматься второй труп. И третий. И четвёртый.

Отряд попятился – и тут вокруг засвистели стрелы. Орки стреляли издали – но не чтобы убить, предупреждали. Fazeebi, уничтожившие столько сильных воинов, должны были погибнуть поистине страшной смертью.

– Что ты замер! – взвизгнула Сальвия. – Сделай что-нибудь! Они же нас съедят!..

Она была права. Уничтожить мертвяка хоть магией, хоть оружием крайне сложно – и, как правило, незадачливый охотник за неупокоенными сам становился добычей, а вспышка прекращалась естественным образом, когда иссякала поддерживавшая сила. Неутомимые, быстрые, одержимые голодом и ненавистью, вдесятеро сильнее живых – они рано или поздно настигали жертву. Если, конечно, ей не везло, и вспышка неупокоенности не угасала так же внезапно, как и проявилась.

А Публию сейчас не приходилось рассчитывать на везение.

В застывающей на холоде крови барахтались уже пятеро неупокоенных. Одни сумел подняться на ноги и бодро поковылял в сторону отряда. Кони захрапели, задёргались в упряжи.

– Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар! – Публий возвысил голос. Если их что сейчас спасёт, так это Проклятые мечи.

Орка повернулась. Сияние, совсем недавно охватывавшее её, пригасло, сейчас она была снова прежней Шаартой, той самой, кого «презренные Огненноглазые» задирали на рынке Дриг Зиггура. Но лицо её застыло маской отчаяния – и если бы Публий не знал свою телохранительницу, решил бы, что видит следы слёз на её щеках.

– Шаарта!..

– Пусть хозяин не гневается. – Орка уронила наземь Проклятые мечи – они легли едва светящимся перекрестьем. – Nabi. Я… совершила непоправимое. Я больше не могу их взять.

С шелестом вылетело из ножен «доброе железо» орки, её старые сабли, не шибко-то сейчас действенные. Через мгновение Шаарта уже стояла у стремени Публия Маррона – клинки на изготовку, клыки обнажены, колени полусогнуты в боевой стойке. Его она защитит, без сомнения, – ценой своей жизни, но защитит.

Но не экспедицию.

– Какого демона?! – взвилась Сальвия. – Дай, я сама их возьму, иначе нас тут всех…

Первый мертвяк уже хрипел совсем рядом, тянул руки со скрюченными пальцами, заканчивавшимися внушительными когтями – каких у него наверняка не было при жизни. Кони храпели и пятились – один не выдержал, не послушался всадника, понёс в ужасе прочь, и тут же орочья стрела на скаку сняла человека.

Другой проводник ткнул мертвяка в грудь выдранной из возка жердью – мертвяк захрипел яростно и, напротив, попёр вперёд с удвоенной силой. Жердь выгнулась дугой и сломалась. Мертвяк по инерции пролетел несколько шагов, вцепился в коня, не успевшего отпрянуть, миг – когти глубоко вонзились в конскую шею, животное забилось, завалилось на один бок, придавив всадника, а мертвяк уже рвал лошадь, исступленно, как не рвёт и дикий зверь.

Сальвия соскользнула с лошади, кинулась к лежащим на снегу Проклятым мечам – отчаянная она всё-таки! Над её головой предупреждающе свистнула стрела, вторая вонзилась в аккурат между лежащими мечами. Сальвия резко остановилась, отступила, ухватила своего коня под уздцы.