Северный лес

О да, даже профи не застрахованы от критики, и Трамбулл почти сразу попал под удар за то, как беспечно принял на веру историю Йоргенсена/Хилла. Кто она, эта рассказчица, которая не могла молчать? Зачем она записала свою историю и для кого? Не слишком ли современны, если задуматься, ее симпатии? Где доказательства: письменные свидетельства ее исчезновения, археологические находки? В отличие от знаменитых историй Мэри Роулендсон или, скажем, Джона Уильямса, подтвержденных многочисленными источниками, “Девы ночи” ничем не подкреплены. И почему, задались вопросом некоторые, мы должны доверять тем шести фотографиям? Не подозрительно ли, что первоисточник сгорел в знаменитом пожаре? Не могла ли вся эта история служить мирским устремлениям преподобного Хилла, баллотировавшегося в городской совет в следующем году?

[Многозначительный взгляд.]

И действительно, без контекста, без единого артефакта записки все больше и больше походили на вымысел. Третье издание трамбулловской антологии включает преамбулу, где изложены сомнения историков. Скажу прямо, меня лично не смутили ни желание рассказчицы исповедоваться (ибо тайны жгут душу), ни ее растущая привязанность к похитителям, ни отсутствие письменных свидетельств (кто же публично сознается в убийстве земляков?), однако я столько акров прочесал в поисках плавленого свинца, оставшегося после солдатских привалов, что не стану доверять тому, чего не могу потрогать своими руками. Да, в каждом кладоискателе дремлет археолог. Мне нужно было увидеть кости.

Таков был ход моих мыслей после того, как я наткнулся на несколько экземпляров трамбулловской антологии на, представьте себе, ежегодной распродаже в поддержку книжного фонда тюремной библиотеки Конкорда. Один из этих экземпляров я унес с собой и наверняка забыл бы о нем, если бы месяц спустя не слег с простудой – терпение, друзья – и не решил бы перечитать текст совсем иного рода.

[Пауза. Поднять на вытянутой руке выпуск “Тру-крайм!”

.]

Пришло время раскрыть небольшую тайну. Тем из вас, кто близко со мной знаком, известны некоторые мои увлечения. Я говорю не только о наблюдении за птицами, но и о своих коллекциях: пиратские песни, сувениры с платных автодорог, из последнего – пуританская эротическая гравюра. Если я не рассказывал вам о журналах “Тру-крайм!”, то лишь потому, что до сих пор немного стесняюсь того, как долго продержалось это мальчишеское хобби. Но теперь я готов сознаться. Да, друзья, перед вами обладатель одной из немногих в Массачусетсе полных коллекций “Тру-крайм!”, каталогизированной и уложенной на хранение в подвале моего дома. В отличие от гравюр и пиратского творчества, “Тру-крайм!” не представлял для меня научного интереса. Мне и в голову не приходило использовать его в исследовательских целях. Я обожал его в школьные годы и до сих пор иногда коротаю вечера, листая любимые выпуски. Этим я и занимался в октябре, сидя дома и хлюпая носом, когда на глаза мне попалось “Очень хладнокровное убийство”.

Выпуск был почти пятнадцатилетней давности, а рассказ принадлежал перу Джека Данна, чья колонка о настоящих детективных расследованиях часто становилась гвоздем номера. Это был один из последних текстов Данна (вскоре, как известно, его зарезала собственная жена), и в нем описывалось путешествие в леса Западного Массачусетса и расследование нападения пумы со смертельным исходом, – очень рекомендую этот кровавый шедевр. Но тем дождливым днем мое внимание привлекла вовсе не дикая кошка. В конце своего приключения Данн оказывается в уединенном доме в лесу и случайно обнаруживает, что хозяйская собака грызет странную кость, в результате чего из земли извлекают три древних черепа – два со следами топора и один с дыркой от пули.

Как удивительны повороты судьбы! Я вскочил и принялся перебирать купленные в Конкорде книги. Нет, это невозможно, и все же… Туфелька села как влитая! “Девам ночи” не хватало места преступления, репортажу из “Тру-крайм!” не хватало подозреваемого. Надо было лишь сложить два и два. Я сразу понял, что это значит. Мое открытие не только доказывало подлинность письма, но и вознаграждало труды Хиллов, разделявших мою страсть к событиям минувших дней.

При всем моем упоении от меня не ускользнул один важный недостаток этой теории. Сколь убедительны ни были бы литературные доказательства, настоящему историку необходимы физические улики. Покажи нам труп, шептали мне на ухо критики. Хабеас корпус. Но как – спустя столько лет?

И все же сдаваться я не хотел. Я расчистил стол, положил “Дев ночи” рядом с “Очень хладнокровным убийством” и приступил к чтению. На четвертом раунде меня осенило.

[Пауза / неспешно глотнуть воды / обвести взглядом зал.]

Те, кто слушал меня внимательно, возможно, заметили, что я уже дал вам подсказку. Подумайте.

Совершенно верно.