Шакспер, Shakespeare, Шекспир. Роман о том, как возникали шедевры

Марк, 2112 год

Во времена моего прадеда Марка язык стремительно скукоживался. Например, описывая потрясения, вызванные не только неприятными, но и благотворными неожиданностями, говорили: «Я в шоке!» И до сих пор, несмотря на то что вживленные в мозг чипы предоставляют возможность использовать огромные запасы слов, этот атавизм – реакция на раздражители в виде бессодержательных восклицаний – проявляется слышимо и зримо.

Но я все же не опустился до «Я в шоке!», только повторял «Ух, ты!» – в котором было все: и впечатление от разворачивающегося перед глазами, и удивление – как, оказывается, глубоко и непредсказуемо чувствовали пятьсот лет назад, и даже легкая зависть.

Экран монитора стал безжизнен, видимо, Ратленд все же задремал – а я, направив запрос, узнал, что лорд умер 26 июня 1612 года, а Уилл Шакспер последовал за ним почти через четыре года, 23 апреля 1616-го. С этой минуты мне все стало ясно: мозг и того и другого особенно мощно и интенсивно излучал именно за несколько часов (за сутки, быть может) до ухода из мира сего – и мое устройство улавливает и расшифровывает именно эти мысли!

Шакспер вспоминает прошлое, а с июня 1612-го в его жизни, по-видимому, не случалось ничего, что заслуживает воспоминаний…

Тридцатишестилетний Ратленд умирает «здесь и сейчас», тоже многое вспоминает и еще успеет вспомнить.

Но Элизабет… когда же мы услышим и увидим ее мысли? О ней сообщено скупо: «…Предположительно, пережила мужа на месяц».

Однако, сочувствуя трем выдающимся, да что там, великим людям, создававшим шедевры Shakespeare (а ведь мы уже почти забыли, что такое сочувствовать, это для нас уже тоже атавизм, хотя вроде бы никогда не отказываемся помогать друг другу решать возникающие проблемы), более всего я восхищался своим прадедом.

Допускаю, что опираясь на интуицию, он смог нафантазировать, будто бы Уиллом Шакспером некоторые шедевры создавались совместно, с двумя соавторами, один из которых – женщина. Но как ему удалось придумать пусть спорную, но стройную теорию об «АлефЛамедРеш», почти во всех деталях совпадающую с тем, что лорд Ратленд высказывал более четырех столетий ранее?

Опять же допустим, что он прочитал те самые «Книги Тайного Знания», то есть труды масонов, розенкрейцеров и мистиков Средневековья, которые, скорее всего, имел в виду Ратленд – все это давно стало не тайным, а общедоступным. Но что можно было в них обнаружить? Ведь пока Человечество, затаив дыхание, обретает, наконец, разгадку тайны: «Кто был Shakespeare?», все поисковые системы ищут в поистине безграничном контенте упоминания о цельной совокупности состояний «Озарение, игра, осмысление» – и пока не обнаружили ничего даже отдаленно похожего. Это значит, что либо Ратленд придумал все сам, но прикрылся авторитетом некоего «Тайного Знания», либо книги, в которых он увидел «АлефЛамедРеш», исчезли бесследно.

Так что же все-таки произошло с английским аристократом в начале семнадцатого века и с моим предком – в двадцать первом?

Чудо?! Проявление чего-то Высшего, чего-то такого, что нам в XXII веке еще недоступно… или, напротив, уже безвозвратно нами утрачено?

Совсем запутался… может быть, стоит расширить нашу группу базовых принципов?

Может быть, стоит ввести в Конституцию Земли статью о том, что иногда, очень редко, Господь – во имя блага всего человечества, как совокупности симбиозов традиционного организма с Единой информационной системой – позволяет разуму совершать чудо?