Шепчущий во тьме

В этот момент подзорную трубу взял Эрл Сойер. Он сообщил, что три фигуры стоят на самом высоком хребте, практически на одном уровне с алтарем, но на значительном от него расстоянии. По его словам, одна из фигур поднимала руки над головой с ритмичными интервалами. Когда он упомянул это обстоятельство, людям показалось, что они услышали слабый мелодичный звук, идущий издалека, словно жесты человека сопровождало громкое монотонное пение.

Странный силуэт на далекой вершине являл собой бесконечно гротескную и вместе с тем впечатляющую картину, но ни один из наблюдавших ее людей не был в настроении заниматься эстетическими оценками.

– Похоже, заклинание произносит, – сказал Уиллер, снова взявшись за трубу. Дико орали козодои, и в высшей степени странный ритм их жалобных криков не совпадал с тем, что происходило на глазах данвичцев.

Неожиданно потемнело, хотя ни туч, ни облаков видно не было, – крайне необычный феномен, на который все обратили внимание. Где-то в глубинах холмов раздавался грохот. В небесной выси засверкала молния, но толпа напрасно искала другие признаки надвигавшейся грозы. Несомненно, оттуда, где стояли ученые, слышалось пение, и сквозь подзорную трубу Уиллер видел, что все они яростно воздевают руки в ритм заклинанию. С какой-то отдаленной фермы раздавался остервенелый лай собак.

Дневной свет мерк на глазах, и толпа с изумлением созерцала горизонт. На рокочущие холмы спускалась лиловая мгла, сгущавшаяся из небесной синевы. Затем снова сверкнула молния – на этот раз еще ярче – и словно вычертила вокруг стоявшего на далекой вершине алтаря некий расплывчатый контур. В это мгновение, однако, никто в подзорную трубу не смотрел. Пульсация дисгармоничной птичьей песни не стихала, и мужчины собрали все свои силы, замерев в ожидании невидимой угрозы, которой, казалось, пропитался воздух по всей округе.

И тогда совершенно нежданно на них посыпались мощные трескучие звуки, которые пораженные люди будут помнить потом всю оставшуюся жизнь. Человеческая глотка не могла их породить, ибо связки людские не в состоянии выдавать столь невероятные звуки. Казалось, они скорее вылетали из самой впадины, – однако их очевидным источником был стоящий на вершине камень-алтарь. Их почти невозможно было назвать просто звуками, ведь они явно напоминали слова – правда, не вполне отчетливые. Звуки эти были громки, столь же громки, как подземный рокот и гром, но их источника не было видно; и поскольку воображение подсказывало, что находился он в мире невидимых существ, толпа у подножия холма напряженно застыла, словно ожидая удара.

– Игна’айих… игна’айих… зфл, зх… нга’а… Йог-Сотот!.. – звучал из пространства ужасающий хрип. –

Йа ббатханк… хихьех’н, грд, клд…

На этом месте речь изменила существу, словно оно переживало тяжелое психическое давление. Генри Уиллер вцепился в трубу, однако видел лишь три нелепые человеческие фигурки, торопливо махавшие руками, продолжая свое заклинание и уже почти доведя его до конца. Из каких смоляных колодцев Ахеронова страха, из какой незапечатанной каверны внеземной жизни – или жизни, все-таки порожденной непонятной, долго ждавшей своего часа наследственностью – доносились эти безумные хрипы и выкрики? Вот они набрали новую силу, и теперь казались еще страшнее, четче и неистовее:

– Э-я-я-я-яздееесь, е’яаяаяаяааааз-з-здееес… нг’аааааа… нг’ааа… де тыы… де тыы… помоги!

ПОМОГИ!.. от-от-от-ОТЕЦ! ОТЕЦ! ЙОГ-СОТОТ!..

Но большего не прозвучало. Группа стоявших у дороги мертвенно-бледных селян была ошеломлена тем, что из безумной пустоты, образовавшейся рядом с чудовищным алтарем, доносились, подобно мощному грому, несомненно, английские слова.

Звуки резко оборвались, и грянуло нечто вроде страшного взрыва, сотрясшего холмы. Никто из слышавших этот оглушительный раскат не смог определить его источник – с неба ли он исходил или из земных недр? Из лилового зенита прямо в каменный алтарь ударила одинокая молния, и по всей местности пронеслась с холма огромная волна безликой силы и невыразимого зловония. Деревья, кустарники и трава были яростно смяты, а панически напуганную толпу у подножия, почти потерявшую сознание от тлетворного запаха, чуть не снесло с ног. Вовсю заливались лаем псы вдалеке, зеленые трава и листва стали невиданного, нездорового желто-серого цвета, на поле и лес с неба градом посыпались тушки мертвых козодоев.

Вонь вскоре выветрилась, однако овощи в тех местах и сейчас растут плохо. Есть по сей день что-то странное и нечестивое на холме и подле него. Кертис Уэйтли вновь пришел в себя лишь тогда, когда ученые из Аркхема неспешно спустились с горы в лучах снова яркого и чистого солнечного света. Они были серьезны и молчаливы, все еще находясь под властью увиденного. В ответ на град вопросов аркхемцы только головами покачали и подтвердили всего один наиважнейший факт: