Шкаф с ночными кошмарами

– Не говорила? Кира, доченька… Сейчас… – Голос профессора стал ласковым, приглушенным, и я изо всех сил напрягла слух. – Я сделаю так, чтобы ты… никогда не говорила. Ни о чем. – Его голос снизился до шепота, поэтому последние слова я едва расслышала. А может, и не расслышала – думать было поздно.

– Я перережу тебе горло. Вот здесь и здесь.

Я спрыгнула с унитаза на пол и толкнула дверь кабинки. Тишину разорвал потрясающий нервы грохот: сначала подошвы моих ботинок коснулись кафеля, затем дверцы кабинок столкнулись друг с другом.

У Киры отвисла челюсть от изумления, а профессор Джеймис-Ллойд, обернувшись, тут же отступил на шаг назад, спрятав в карман пальто какой-то предмет, который, прежде чем исчезнуть, запечатлел осколок тусклого света.

– Айрленд? – Профессор недоверчиво прищурился, склонив голову набок, будто было что-то странное в том, что я нахожусь в туалете.

– Да, это я, профессор, – подтвердила я, по привычке засовывая руки в карманы халата. Я не двигалась с места, а он бросил в сторону Киры взгляд. Может, ждал, что я испуганно ретируюсь. Или она попросит меня уйти. Или… судя по взгляду, он решил, что Кира доверила мне свой секрет: его губы обвинительно сжались, дряблые щеки дрогнули, а крылья носа негодующе затрепетали.

«Ты ей все рассказала?» – мысленно обратился он к дочери.

Это все произошло за две секунды, пока я стояла у кабинки.

Неужели он решил прирезать свою дочь здесь, в больничном туалете? Он совсем не контролирует себя? Или ему плевать, если его поймают? Или он делает это не впервые – убивает молоденьких темноволосых девушек, – и поэтому умеет отлично заметать следы?

Из-за последней мысли я сглотнула и, наконец, произнесла, поняв, что Кира так и собирается смотреть на меня как на привидение из туалетной кабинки:

– Мне вызвать полицию?

Кира все еще выглядела как загнанная в угол жертва. Точно так же смотрела Леда Стивенсон, когда они пихали и били ее. Сперва они становятся жертвами. А затем жертвы становятся убийцами.

Мое предложение вызвать полицию привело профессора в чувство, и он шагнул в мою сторону, осведомившись:

– Тебе нужны проблемы? – Его влажные губы растянулись в улыбке, щеки покрылись румянцем, на висках выступили капельки пота. Он не был похож на ужасающего Криттонского Потрошителя – просто безумный старик в твидовом костюме с дряблой кожей на щеках.

– Думаю, тебе стоит выйти отсюда и забыть обо всем, – предложил он.

В его нагрудном кармашке лежал аккуратно сложенный темно-фиолетовый платок под цвет галстука. Мне бы хотелось запихать ему в рот этот платок, а затем хорошенько приложить носок своего ботинка о его ребра. Но вместо этого я невозмутимо ответила, даже не шелохнувшись:

– Да, профессор, я часто обо всем забываю. – На его бесцветных губах дрогнула улыбка. – Но не думаю, что смогу забыть нападение в женском туалете. Я здесь работаю, знаете ли. В больнице. Не в туалете, – уточнила я, дернув плечом и показав именную нашивку на халате. Профессор даже не взглянул туда – смотрел только в мои глаза. Пытался понять, почему я не бегу сломя голову и не зову на помощь. Жалко ли мне Киру? Сейчас она сжалась у стены, опустила взгляд в пол. Я с облегчением почувствовала желание помочь ей. Со мной не все потеряно.

От радости я на долю секунды прикрыла веки, а затем вдруг почувствовала, как профессор Джеймис-Ллойд рванул меня за воротник рубашки, торчащей из-под свитера, и очнулась.

– Ты мне угрожаешь? – Мы едва не столкнулись носами, и я пристально смотрела в его лицо. В лицо разъяренного чудовища.

У него в кармане нож, которым он хотел порезать свою дочь. А меня он тоже порежет? А если да, Кира скажет, кто это сделал?

Я вяло подумала о том, что если ударю его, то меня тут же вышвырнут из больницы. Но, с другой стороны, какая разница? Все равно я уже никогда не стану врачом.

Нет…

Я разжала кулак в кармане халата – пальцы были будто деревянными, – и сглотнула.

Нет. Я ушла из дома, чтобы быть нормальной. Быть человеком. Я здесь, потому что я человек. А то, что мне хочется размозжить голову этого старика о колено, – нечеловеческий поступок. Эти мысли пронеслись в моей голове очень быстро – профессор даже не успел повторить свой вопрос. И вдруг перед моим лицом возникло запястье Киры с ремешком наручных часов и тоненьким браслетом с красными переливчатыми камушками. Она попыталась отодрать руку отца от моей одежды, заорав:

– Папа! Не здесь!

О, не здесь, но в другом месте. Не стану я бить его при ней, решила я.

Оторвав от себя пальцы профессора и больно сжав жилы на его запястье, я спросила:

– Это вы Криттонский Потрошитель?

Его лицо перекосилось от удивления, а Кира, напротив, ничуть не удивившись, среагировала мгновенно, заголосив словно сирена:

– О нет, ты серьезно?!

– Что? – Он нахмурился, сделав шаг назад. – Вас проверяют на наркотики перед тем, как зачислить на медфак?

– Конечно, – ответила я. – А вас?

Его лицо разгладилось.

– Ты еще заплатишь за это.

За то, что не позволила ему убить свою дочь?