Шмуц

В своем уголке Рейзл ведет учет финансов ребецин: доходов (всегда больше) и расходов (всегда меньше). Череда черных цифр, не прерываемая потоками плоти. Рейзл не посмела бы смотреть порно на работе. У ребецин глаза на затылке, ее глаза есть даже там, где нет ее тела. Сидя за огромным столом, на своем тяжелом деревянном троне, обитом потертой кожей, ребецин знает обо всем, что творится в ее бизнесе: у кого есть клиенты, у кого нет, какой ювелир рыдает от разбитого сердца и за слезами не может разглядеть жемчужины, какой ювелир вставляет в обручальные кольца бриллианты подешевле. Конечно, раз она все это знает, она узнает, и если Рейзл хоть на секундочку откроет порно на компьютере.

Когда ребецин ее подзывает, Рейзл нерешительно направляется к ее столу. Сегодня пятница, короткий зимний день, все уходят из офиса в два, чтобы успеть подготовиться к Шаббату. Но ребецин, у которой, по слухам, была помощница, готовящая ей субботний ужин, задерживается и просит Рейзл тоже ненадолго задержаться.

– Ким ду, – она машет рукой, показывая, чтобы Рейзл принесла и поставила стул рядом с ней, как она всегда делает для разбора еженедельных отчетов.

– Отчет еще не готов, – говорит Рейзл, но ребецин все равно ее зовет.

Рейзл садится. Ребецин окидывает ее строгим взглядом, и она начинает беспокоиться, что забыла о каком-то поручении, что ребецин нашла какую-то ошибку.

Ребецин наклоняется к Рейзл, обдавая ее зловонным дыханием, одновременно терпким и приторно-сладким.

– Хаб ништ хассене, – говорит ребецин. И цокает языком, как бы подчеркивая сказанное.

Слова заставляют Рейзл поежиться. Она не ослышалась? Обычно ее полушутя подбадривают, когда получают вести о чьей-то помолвке. Мирцешем бай дир! «Будь на то воля а-Шема, будет и у тебя свадьба!» Но ребецин говорит совсем другое. Над самым ухом Рейзл шипят самые неромантичные слова – пророчество? проклятье? – которые только можно сказать на идише: не выходи замуж.

– Ты умная девушка, используй свой ум, – наставляет ребецин. – Пусть другие рожают.

Она машет рукой, желая подчеркнуть бесполезность этих других девушек.

Затем, возможно, осознав, что это может причинить боль родителям Рейзл, ребецин спрашивает:

– Дан швестер[36]

, Гитти, тоже пойдет в колледж?

– Найн, – отвечает Рейзл.

– Хорошо. Пусть она подарит внуков вашей матери. – Ребецин делает глоток из чайного стакана, на четверть наполненного прозрачной жидкостью. От него исходит резкий медицинский запах мятного шнапса. – Дети сына принадлежат мехатуним, родне его жены. Но дети дочки – это твои дети.

«Вам-то откуда знать», – думает Рейзл.

Ребецин неловко приобнимает Рейзл за плечи, сильно сжимая ладонь. Она прищуривается, внимательно разглядывая Рейзл, будто перепроверяя чек.

– Ты умная. А идише коп. – Рейзл кивает, соглашаясь с похвалой. – Одна стоишь трех бухгалтеров.

Ее рука спадает с плеча Рейзл, она криво наклоняется. Губы ребецин оставляют след на щеке Рейзл, вместе с тоненькой дорожкой слюны из уголка рта.

Рейзл инстинктивно вскакивает. Она молча и торопливо возвращается к своему столу, вытирает щеку салфеткой, хватает тетрадь и сумку, чтобы пойти домой. И ей все равно, что работа еще не окончена.

Но ребецин мгновенно оказывается рядом и кладет руку на закрытый ноутбук на столе Рейзл.

– Куда ты это берешь? Там мой учет. Нельзя выносить его без моего разрешения.

Рейзл в панике. Она не может уйти без компьютера.

– Я закончу работу дома. И там мои уроки, – говорит она, запинаясь.

– Какое грустное лицо. – Ребецин отрывает руку от компьютера, чтобы погладить Рейзл по щеке.

Рейзл не смеет шевельнуться, ее лицо точно приклеилось к сухой ладони ребецин.

– Не переживай. У меня для тебя хорошая новость, Рейзеле. Я повышаю тебе зарплату. Хочешь прибавку? – Ребецин приподнимает брови, следом за которыми почему-то немного поднимается и ее шейтель.

От вида приподнявшегося парика и от облака шнапса у Рейзл немного кружится голова. В желудке поднимается волна, смесь тошноты и желания уйти. Но ее ноги словно налились свинцом и покалывают, как иголками, – предупреждают, что, возможно, не помогут ей, когда она будет в них нуждаться.

– Тебе нечего сказать? Смотри, шейфеле, а то я ведь и передумать могу. Не заставляй меня сомневаться.

– Шкоах, ребецин, – говорит Рейзл, даже шепчет. – Спасибо.

– Гит. – Брови ребецин опускаются, шейтель опускается за ними. Она наконец-то отрывает руку от лица Рейзл, прекращая свои поглаживания. – Хорошо. Значит, решено. Но это все – между нами, Рейзеле. В смысле прибавка. Она не для твоих родителей. Я знаю, твоя зарплата идет к ним, но разве такая трудолюбивая дочка не заслуживает чего-то своего?

– Йа, – говорит Рейзл, пытаясь не дышать, пытаясь вдыхать как можно меньше запаха ребецин. В этот момент Рейзл чувствует его – будущее, когда ей понадобятся собственные деньги. – Между нами, – соглашается она.

– Гут шаббес, – ребецин отворачивается от Рейзл.